Василий Сахаров - Солдат

— Понятно, — кивнул майор. — Знавал я твоего отца когда-то, парень.

— Да, ну? — не поверил я.

— Вот тебе и ну, балбес деревенский. Он с Дона бежал, а потом некоторое время у нас в батальоне служил. Однако пришлось ему скрыться, так как наш президент, в то время как раз с царем Иваном дружбу наладил, и был вариант, что его могут обратно на родину вернуть. Его-то и не искал особо никто, с глаз долой из сердца вон, может быть, поэтому и было у вас все спокойно. Жаль, что никто из наших не знал, где он прячется, а так, помогли бы тебе после его смерти. Как вообще, тяжко жилось когда родители умерли?

— Нет, жил неплохо, врать не буду, — пожал я плечами. — Относились ко мне как к своему, кормили справно, зря не били, не угнетали. Нормальная жизнь самого обычного поселкового парня.

— Вот что, — майор пристально посмотрел мне в глаза, — отец твой, никаких бумаг, записок или карт не оставлял?

— Я не видел, вот только…

— Что только?

— У старосты планшетка имелась офицерская, что от родителя осталась, а больше ничего особенного и не было.

— Значит, у старосты планшетка есть?

— Да, он ее в сундуке у себя в доме хранит.

— Ну ладно, то все потом, — майор отвел взгляд. — Давай тобой займемся. Стрелять умеешь?

— Нет, откуда, если у нас на весь поселок три охотничьих ружья и каждый патрон на счету.

— По лесу как ходишь?

— Получше чем горожане, конечно, но все же не охотник.

Майор достал из рюкзака папку, что-то пометил в ней и отправил меня к общей группе. Я уже выходил из отсека, когда он меня окликнул:

— Сашка, постой.

— Да? — я остановился.

— В учебке будет трудно, сразу говорю, так что не сломайся, не опозорь память отца своего. У нас протекций не оказывают, но если что, после КМБ я тебе к себе в роту заберу, подумай, ведь можешь и отказаться пока не поздно.

— Думать не буду, решил уже все, так что пойду к вам, — ответил я Еременко и направился в свой отсек.

Столицу нашу я не видел. Как у Блока в стихах: «Ночь, темно, и не видать не зги». Вот и у нас получилось так же, какое-то темное здание вдали, несколько тусклых фонарей на перроне, да усиленный воинский патруль с двумя злыми псами-волкодавами, как мне пояснил всезнающий Стас, патрульными были бойцы Второго гвардейского батальона. В общем, постояли мы на месте полчасика всего. Нашему составу поменяли паровоз, и мы снова пустились в путь. Скорость поезда заметно увеличилась и, миновав Кореновск и Тихорецк, уже к вечеру следующего дня, наша группа выгрузилась в станице Павловской.

Нас ждали, и сразу же от железнодорожного вокзала, где нас погрузили в кузов небольшого крытого брезентом старенького автомобиля, вся наша группа направилась в часть. Механик Шварц при этом утверждал, что мы едем в самой настоящей «Газели». Хм, спорить с ним никто не стал, все равно ведь никто не разбирался, что это за марка машины, но всю дорогу он не смолкал и без устали вел рассказ, про это техническое чудо.

Ехали недолго, минут пятнадцать, и остановились уже в расположении батальона, под который было отведено три окраинных станичных улицы. В домах, разумеется, жили офицеры и семейные солдаты, а все остальные, которых было большинство, ютились в многочисленных палатках, расположенных рядами вокруг домов. Напоминало это все некий цыганский табор, с книжной картинки, но, в то же самое время, не смотря на суету и беготню, везде царил какой-то внутренний порядок. Впрочем, ночью мы увидели не слишком много, основные впечатления ожидали нас следующим днем, когда после ночевки в одной из палаток, нашу небольшую группку выгнали на общее построение.

На плацу, большом поле, покрытом красным кирпичом стоял весь Четвертый гвардейский батальон в полном составе, и никогда до сего момента я не видел такого скопища людей. Живое человеческое море окружало нас, от этого мне было немного не по себе и, на мой взгляд, было в этом батальоне не тысяча солдат, а все полторы. Как прошел подъем флага, первый в моей жизни, я не запомнил, а вот то, что происходило после него, наоборот, врезалось в память на всю оставшуюся жизнь.

Подразделения с плаца разошлись, и остались на нем только мы, да еще две группы таких же растерянных людей в гражданской одежде. Хотя, был еще сержант Ахмедов, который сказал, что должен передать нас офицеру-наставнику, который появится с минуты на минуту. Простояли мы минут десять и, наконец, появился он, офицер-наставник, человек-гора, настоящий богатырь за два метра ростом. Уж на что Еременко здоровяк, но этот, был самым настоящим переростком, по сравнению с которым, все виденные мной ранее люди казались недомерками и недокормышами.