Array Array - На руинах Мальрока

Откинувшись на спину, я замер, бездумно уставившись в потолок. Дышу как загнанная лошадь. Вроде и драки всего ничего было, а как вымотался. Нервы, будь они неладны, да и устал я... очень устал.

— Дан — как вы?

— Я в норме. А вы? Сильно он вас?

— Бок задел, но одежда выручила. Ох и умеет гад бить! Больно до слез, но мясо с костей не снял — ерунда. Вы сможете идти?

— Дайте минутку — дух переведу. Обыщите его пока что. Оружие, деньги, ключи — все, что есть забирайте.

— Ключи?! Да зачем в тюрьме замки — это не ведь не дворец королевский.

Эх Конфидус — да откуда мне знать, что замки на дверях в твоем мире только короли себе могут позволить? Но вслух сказал другое:

— Мало ли... все забирайте.

* * *

Долго прохлаждаться мне не дали. Так и не отдышавшись, поднялся, почуяв запах на удивление едкого дыма. Источник его обнаружился мгновенно: факел, оброненный тюремщиком. Солома на полу была свалявшейся, мокрой и очень грязной, но потихоньку начала заниматься.

Подняв факел, я не стал тратить время на ликвидацию потенциального очага возгорания. Да и не хотелось подобным заниматься босыми ногами — они и без того у меня пострадавшие. Ничего — эта сырятина не разгорится.

— Конфидус — вы там долго еще?

Епископ, вместо того, чтобы осматривать одежду тюремщика на предмет карманов с богатым содержимым, сокрушенно произнес:

— Я ему, кажется, голову проломил. Вроде бил не сильно, а... Как же так получилось... Ему помочь надо — может и выживет.

— Да пусть хоть трижды окочурится — уходить нам надо. Вы забыли? Нет у нас времени на благие дела. Да и вон он: в себя приходит — таращится. Все равно мозгов нет — трещина на макушке такому не навредит. Я уже почти не верю, что вы когда-то лихими наемниками командовали — ведете себя так, будто кроме кадила в руках ничего не держали, и ничего кроме алтаря в жизни не видели. Уходим.

Епископ, не обращая внимания на критику, подхватил хрипящего тюремщика за руки, выволок в коридор, пристроил у стеночки.

— Вот... пусть хотя бы здесь полежит, а не в соломе загаженной.

Спорно — солома, хоть и загажена, но помягче каменного пола. Но спорить некогда, да и неинтересно.

Кинулись вправо по коридору — где-то там, неподалеку, располагается выход на улицу. По обе стороны мелькали деревянные решетки других камер. Все пустые, лишь в одной у стены похрапывало несколько мужчин. Как ни примитивна местная пенецитарная система, но заключенных по сто штук в одну консервную банку не набивают — места хватает.

Или не сезон еще?

А вот и дверь. Массивная, небрежно сбитая, с окованным железом засовом. С немалым усилием отодвигаю его в сторону, тяну створку на себя, затем толкаю. Бесполезно.

— Конфидус — она снаружи заперта!

Епископ, не доверяя, дернул, навалился, лишь после этого согласился:

— Похоже вы правы.

В дверь заколотили чем-то увесистым, с улицы приглушенно донеслось:

— Чего шумите? И что за дым из караульной тянется? А?

Замерев, мы переглянулись; епископ, вернув засов на место, прошипел:

— Караульный еще и на улице есть! Вот ведь проклятье!

Да уж — попали. Тюрьмы, это специфические заведения — лишних выходов в большой мир там не любят. В идеале имеется лишь одна дверь. Если так, то совсем плохо — прорываться через нее будет непросто. Караульный сейчас насторожен, и, наверняка, вооружен не только плетью. Пара доходяг, один из которых закован по рукам, а второй по ногам, вряд ли справятся с таким противником.

Думай, Дан — думай! Итак: вдвоем у нас шансов мало, но если... Что там тюремщики меж собой обсуждали? Кто там в камерах у нас сидит?

В дверь опять заколотили, караульный заорал во все горло:

— Открывайте, или выломаем! Да что там у вас?!

— Он еще и не один, — выдохнул епископ.

— Конфидус — за мной! У меня хорошая идея есть!

Не тратя время на объяснения, неловко ковыляя, потащился назад. Смог бы бежать, бежал, но попробуйте побегать на таких болезненных деревяшках. Эх ноги мои ноги — вам отдых нужен... знаю. Ну потерпите немного — обязательно отдохнете... чуть позже.

В коридоре шумела разноголосица — народ, почуяв дым и суматоху, пробудился. Доковыляв до первой обитаемой камеры, обратился к облепившим решетку мужикам:

— За что сидите?

— Недоимщики, — коротко и малопонятно пояснил плюгавенький бородач типично крестьянской наружности. — А что это тут такое делается?!

Не удосужившись ответить, поднял засов:

— Все — вы свободны. К двери идите.