Array Array - На руинах Мальрока

— С чего именно?

— Ну хотя бы с себя. Где родилась, как жила до того, как все это началось, и как после.

— До того, как началось, жила себе и жила — как все живут. Ваш сержант сказал, что я дочка барона, но это не так. Моя мама дочь рыцаря, из побочной ветви Мальроков — его владение было у побережья, на востоке отсюда. Маленькое владение. Я дедушку не застала — он погиб при нападении демов. Пираты тогда налетели на целом флоте галер... Из наших родичей только мама спаслась — ее спрятал первый сержант одного из баронов. Отряд барона был разбит, он чудом уцелел. В горах они прятались и... В общем этот воин стал мужем моей матери. Хорошим мужем. Оставаться на разоренной земле было незачем, и они отправились в Мальрок. Барон, помня о родственных связях, взял отца под свою руку. Пересуды ходили, конечно — странно это, когда аристократка за простолюдина идет, но времена тогда были отчаянные, всякое бывало. Да и сам барон никогда ничего ему не говорил плохого из-за этого. Он был доволен отцом. Отец хороший воин, и в Мальроке быстро стал первым сержантом. А мне дали это имя, в знак уважения к барону и благодарности к его милости. Так я и жила, при замке. Братьев и сестер не было — маме роды трудно дались: узкие бедра, да и вынашивала она меня в холодных горах, пережидая нашествие демов. Сказалось все, вот и здоровье потеряла. Умерла она, когда мне и четырех лет не исполнилось. Отец... Любил он ее сильно, и другую не взял. Бывали у него... так... вдовушки, но ничего серьезного. Так и росла я с ним. Он воинов учил, а я рядом — тоже училась. Смеялись тогда над странной дочкой странного сержанта, но ведь потом пригодилось — не разговаривала бы я сейчас с вами, не будь той учебы. Воины побережья славились своими умениями — им ведь чаще чем другим за оружие браться приходилось. А отец мой был одним из лучших — у него было чему поучиться.

К костру, устроенному под стеной донжона, подтягивались мои неспящие "замы" и шестерка межгорцев в полном составе — лишь "мохнатого" не хватало: не одному мне был интересен рассказ Альры. Но она уже не обращала внимания на новых слушателей — начала увлекаться собственным монологом.

— Барону тоже с детьми не везло — жена его долго не могла наследника родить. Лишь дочки появлялись — своими невестами он почти все центральные баронства обеспечил, и даже с одним южным породнился. Других женщин брал — из простых, но тоже ничего с ними не получалось — лишь одна сына принесла. Хоть и незаконнорожденный, но барон очень рад ему был. Приближал к себе. А потом старая жена умерла при родах, но родился сын. Настоящий наследник. Барон тогда к Альрику охладел, но все равно не забыл. Говорил, что как вырастем, то стану я женой Альрику — породниться еще раз хотел с отцом. Ценил отца он. Так и росли мы с Альриком вместе. Хотя насчет замужества я его почему-то не воспринимала. Он будто брат мне был. Не было ведь у меня других братьев. И сестер не было. С баронскими мы не ровня, да и не сошлись как-то. Особенно когда барон молодую, вторую жену взял, из предгорных баронств. Та порядки начала наводить новые. У себя там, в холмах, коз пасла и дыры в единственном платье латала, а здесь хуже имперской герцогини стала: начала указывать что и как положено делать, делить всех по происхождению и чину. Глупая, и злая женщина.

И без этих эпитетов было понятно, что новую жену барона Альра недолюбливала: лицо выдало всю глубину отрицательных чувств. Вообще лицо у этой девушки будто книга открытая — на редкость выразительное. Многое и без слов можно понимать, наблюдая за гаммой стремительно меняющихся эмоций.

— От глупости ее и от злобы все случилось. Из-за нее все началось.

Сделав паузу, Альра отпила из кружки, и виновато пояснила:

— Я некоторые подробности не знаю. Так... слухи и свои догадки. Все ведь началось в ближнем кругу баронской семьи, а меня туда не особо допускали при новой жене.

— Говори как есть; все что знаешь — не волнуйся, если в чем-то сомневаешься, — приободрил я девушку.

— Летом это случилось. Прошлым. В начале лета. А точнее весной — в последние дни весны. Жена барона родила мальчика. Барон очень рад был — хоть и при наследнике уже, но сыновья лишними не бывают. Вот только жена его не обрадовалась — ходила, будто туча грозовая. И раньше змеей злобной была, а теперь будто водой святой ошпарили... ведьму... Запало мерзавке в голову, что не будь старшего сына, Мальрок унаследует ее отпрыск. Мешать ей старший сынок начал, вот и решила избавиться от него. Когда барон брал ее в жены, с ней слуга пришел, вороватый как все предгорцы, но терпели его — не хотелось под руку хозяйке попадаться из-за этого проходимца. Вот с помощью слуги она это и устроила. До того из замка нос не высовывала, если не на пир к соседям или другое увеселение, а тут зачастила: ни один выход барона со свитой не пропускала. Даже на охоты за ним ездила. А наследника своего барон с собой всюду брал, приучал к взрослой жизни, и на охоты, конечно, тоже. Вот на одной охоте все и случилось: пока взрослые оленем увлеклись, мальчик без присмотра остался, и... Гроза тогда сверкала, и когда его нашли, баронесса первая сказала, что молнией его ударило. Да только гроза стороной прошла, и гром рядом не гремел. Да и непохоже на молнию все было — голова проломлена, одежда сажей измазана, а на теле нет ожогов. Но тогда, в суматохе, не придали этому значения, а потом уже ни к чему все стало. Ведь это слуга баронессы ударил мальчика, и одежду его вымазал сажей, припасенной, чтобы видимость огня была. Старый Аван говорит, что когда с той охоты все в замок вернулись, у негодяя руки черные были. Может и приврал — он любил это делать, а может и нет — в той суете могли не обратить внимания. Какое кому дело до слуги чужого, если наследник при смерти? Вот так баронесса сделала свое черное дело, и под подозрение не попала.