Александр Конторович - СМЕРШ «попаданцев». «Зачистка» истории

Лейб-гвардии Семеновский полк

— Чем вызван ваш столь ранний визит, уважаемый доктор? — Капитан Вяземский удивленно посмотрел на вошедшего в комнату доктора Арендта. — Слава богу, с момента вашего последнего визита, а особливо после тонких пальчиков вашей прелестной помощницы, никакие недомогания меня не посещали более.

— Прошу меня простить, господин капитан, тем паче что и выступаю я ныне в роли, мне совсем не свойственной… — потупился смущенно доктор. — Волею случая посетил я ныне утром знакомого нашего, и он попросил меня передать вам послание приватное…

— Ну, так давайте ж его!

Доктор поставил на лавку свой саквояж и извлек из него плотный конверт.

— Вот, извольте. Кстати, и господин прапорщик Полторацкий здесь тоже присутствует. Так и для него у меня послание есть. Вот, прошу, — и доктор протянул указанному офицеру еще один конверт.

Оба офицера зашуршали бумагами.

— Однако… — первым пришел в себя Полторацкий. — События развиваются чрезмерно быстро. Князь, пора выводить войска.

— Любезный мой доктор, — повернулся Вяземский к Арендту, — а скажите-ка мне, только ли нам двоим доставлены письма?

— Отнюдь, ваше сиятельство. Аккурат перед вами заезжал я к графу Беннигсену. Аналогичное письмо ему передал от известной вам особы. Да и не ему одному.

— Вот видите, Костя, по всему городу началось, — сказал князь прапорщику. — Озаботьтесь вызовом сюда господ офицеров.

Вскочив с места, юный прапорщик выскочил во двор.

— Право слово, князь, — смущенно проговорил доктор, — мне неловко вас беспокоить…

— Так в чем дело?

— Видите ли, посыльный поднял меня с постели очень рано… Я даже позавтракать не успел…

— И всего-то делов? Эй, Прошка!

Стукнула дверь, и в комнату заглянул денщик князя.

— Прошка, собери доктору поесть! Да пулей! Он с утра на ногах, а во рту маковой росинки не было.

Денщик быстро выскочил из комнаты. Следом за ним, прижимая к груди саквояж, бочком вышел доктор. Ему пришлось посторониться, пропуская в комнату офицеров полка.

Выработка плана выступления не заняла много времени, тем паче, что основные действия были расписаны заговорщиками задолго до этого момента. Уже через полчаса причастные к заговору офицеры полка распределили между собой роли.

— Все, господа, времени мало. Изюмский полк, надо думать, выступил уже. Они верхами и на месте будут раньше нас. Поспешим же и мы, дабы к шапочному разбору не прийти.

Загрохотали отодвигаемые стулья, офицеры направились к выходу. И в этот момент входная дверь, чуть скрипнув, приотворилась. Что-то тихо щелкнуло, хлопок — и под ноги выходящим покатился темный цилиндрический предмет.

— Это еще что… — удивленно поднял брови Полторацкий.

Договорить прапорщик не успел.

Сверкнула неяркая вспышка, и стекла в комнате вынесло наружу взрывной волной. Грохнула распахнутая входная дверь, и секунду спустя в комнату вкатился новый цилиндр.

Не успел затихнуть грохот второго взрыва, как в комнату проник человек. Мало кто из присутствующих сейчас сумел бы опознать в нем хорошо знакомого доктора Арендта. Вошедший своими повадками совершенно не напоминал неуклюжего и флегматичного англичанина. Более того, в его руках сейчас были предметы, вряд ли приличествующие врачу. Ну не похожи револьверы на стетоскоп или ложечку, которой наследники Эскулапа проверяют знание буквы «А-а-а» у больных. Толстые набалдашники глушителей придавали непривычному оружию и вовсе странный вид. Тихо хлопнуло несколько выстрелов. Быстро подхватив со стола одно из писем, мнимый доктор выскочил в окно и исчез. Ворвавшиеся в комнату спустя несколько минут солдаты караульной роты обнаружили в ней только полтора десятка мертвых тел.

В результате возникшей неразберихи Семеновский полк так никуда и не выступил.

3

— Ваше императорское величество! Прибыл князь Куракин!

— Зови! — Павел оторвался от бумаг и поднял голову навстречу входящему князю. Тот склонился в почтительном поклоне.

— Ваше императорское величество…

— Подходи, князь. Прочитал твои бумаги и вот что тебе скажу, — император встал из-за стола. — Услужил ты мне. Как есть услужил. Не забуду я труды твои. Однако же вдругорядь бумаги твои просмотрев, призадумался я.

— О чем, Ваше императорское величество?

— По бумагам у тебя все гладко да красиво выходит. Ан в жизни так не бывает, князь! Всегда где-то закавыка какая-нибудь сыщется да всю стройную картину и поломает. Вас послушать — так денно и нощно о персоне моей беспокойство имеете.