Андрей Жиров - Отступление

- Боец Косолапов! Я кому приказывал не светить? Притуши-ка факел от греха...

Когда огонь наконец потух, темнота на миг затопила капсулу, оставив единственным различимым пятном прямоугольник открытых створок. Сквозь который внутрь наотмашь хлестал снежный бич, протягивал жадные лапы смертельный мороз.

- Да заходите уже! И закройте дверь наконец! - крикнул Георгий, не заметив инициативы со стороны гостей. - Тут и без того достаточно неуютно.

Те, после заминки со светом, видно от смущения, продолжали нерешительно переминаться на пороге. Даже полковник Ильин не стал исключением. И только слова генерала растормошили.

- А что за Иван Федорович? - внезапно прозвучал в напряженной тишине голос Раевского.

- Крузенштерн! Человек и пароход... - огрызнулся Геверциони, ожесточенно лязгнув предохранителем. - Заходите на огонек, гости дорогие...

Только сейчас Георгий позволил себе окончательно расслабиться. Бурлящая через край энергия привычно утихла, оставив гнетущий груз тяжести. Автомат внезапно стал неподъемным. Кажется не осталось сил даже, чтобы просто более-менее ровно устоять на ногах. Сердцу требовалась передышка после тяжелой - на износ - работы, и билось оно теперь медленно, тихо-тихо. 'И вечный бой...' - тоскливо усмехнулся Геверциони совей минутной слабости. Нет передышки на войне, как говорил английский классик (Д.Р. Киплинг, 'Пыль' ('Пехотные колонны') - '...И отдыха нет на войне солдату'). Значит, нужно подниматься и продолжать идти. Опять, опять, опять... Со стороны, впрочем, секундной слабости генерал не позволил никому разглядеть.

Когда створки наконец с тяжёлым вздохом сошлись, в тусклом аварийном освещении Геверциони наконец сумел различить вошедших. Первый, само собой, уже беззаботно улыбающийся Ильин. Трое младших бойцов и следом рослый, поджарый полковник - его Георгий приметил еще на борту 'Неподдающегося', но до личного знакомства не дошло. Теперь выпал шанс. И сразу же в глаза бросилась запоминающаяся внешность офицера. Словно шагнувшего в настоящее прямиком из времен античности. Четкие, резкими штрихами очерченные линии скул, высокие виски, увенчанные ранними залысинами. Годами полковник явно ненамного старше самого Геверциони: несмотря на редеющие, щедро тронутые сединой волосы, морщины успели пока лечь лишь в уголках вечно прищуренных, глаз. А взгляд выдал человека явно умного, опытного. Не лишенного, впрочем, некоторой подозрительности и склонности отстаивать мнение несмотря на чины и заслуги. Что, как справедливо считал Геверциони - в отличие, увы, от подавляющего большинства генералитета - скорее достоинство.

Бойцы почтительно замерли в стороне. Хотя и без того Геверциони сумел-таки разглядеть в числе гостей недавнего защитника Соболевской. 'Вот ведь как!' - только и осталось подумать. Тем временем Ильин со вторым полковником подошли, поздоровались по форме. Ильин, просто козырнул и первым протянул ладонь. Отдав честь другой офицер представился Алексеем Тихоновичем Лазаревым - командиром второго десантного полка. И Геверциони не мог не отметить, как верно оказалось первое впечатление. Уверенные скупые движения, рубленная резкость слов, стремительность взгляда - так, наверное, и должен выглядеть римский центурион. Разве что нет доспехов, щедро обагренных ещё горячей, дымящейся кровью и оружия, иссеченного тысячами язв, зазубрин. Но и частой сети белесых шрамов довольно.

Глубоко вздохнув, Геверциони решительно оттолкнулся от перегородки. Внешне небрежно, но на деле за легкость пришлось заплатить. Свинцовая тяжесть накрыла волной - сильнее сжаты тиски: стальной обруч на висках горит все злей. Но не время. Для слабости - нет, и ещё долго не будет его. Не позволяя окружающим разглядеть слабости, генерал запретил себе неосторожные жесты. Как ни в чём не бывало Георгий приступил к делу. Параллельно с тем ломая об колено официозный дух: в своем привычно стиле сосредоточенно - до хруста потянулся - расправил плечи. Даже слегка встряхнул головой - словно промокший пес. Элегантно улыбаясь, поинтересовался:

- С чем пожаловали, товарищи полковники?

- С делегацией к тебе, товарищ генерал-майор, - отрапортовал Ильин, встав по стойке смирно. - Разрешите обратиться?

Мгновенно разгадав игру Геверциони, хитрый полковник не упустил шанса ответить симметричной колкостью.

- Разрешаю, разрешаю... - ответил Георгий. Не желая превращать обсуждение серьезных вещеё в бюрократический фарс, генерал немилосердно расправился с формализмом.. Нет ни сил, ни желания разбираться в кружевах словесных и в складывающейся обстановке одновременно. Ильин, впрочем, тоже не против такого подхода. Что не замедлил обозначить одобрительным едва заметным кивком. Но доклад счёл нужным продолжить по форме: