Владимир Иванов - Игра, как она есть

- Ага! Ишь ты, куда забрался?! Вот, гнус!

На слове "гнус" из сапога вылезли глаза и, не мигая, уставились на меня.

- Вот теперь, Гнус и будешь!

Гнус еще мгновение посмотрел на меня своими гляделками и спрятался обратно. Впрочем, теперь искать его было уже не нужно. Стоило только произнести в слух новообретенное имя, как тут же он вылезал из какой-нибудь щели и демонстрировал себе во всей красе. Гнус оказался очень чистоплотным, так что его появление из помойки было абсолютным исключением из правил. Он любил принимать душ в раковине для мытья посуды и постоянно вылизывался розовым язычком на манер домашних кошек. С питанием аборигена тоже проблем не возникало. Он с удовольствием охотился на тараканов и крыс, постоянных спутников человека, которых завезли в своих бездонных трюмах торговые корабли перекупщиков продовольствия. Отдельные экземпляры грызунов были вдвое крупнее Гнуса, но того, похоже, это мало смущало. Он, коршуном с небес, падал на добычу, цеплялся когтями и делал один укус - в основание черепа, после чего отлетал на пять-шесть метров и с интересом наблюдал за реакцией крысы. Как правило, реакции уже никакой не следовало. С перекушенным позвоночником много не нареагируешь. Если же атака цели не достигла, и крыса пыталась удрать, Гнус повторял процедуру, уже с гарантированным успехом. После этого он утаскивал добычу куда-нибудь в кусты и начинал пиршество. Иногда, покупая курицу себе на обед, я отваривал куриный окорок и угощал своего приятеля. Он, конечно, его ел, но скорее из вежливости, предпочитая питаться тем, что добывал сам. Охотник, хищник. Ничего не поделаешь. Но, что бы я возражал, так и нет совсем. Дома оставаться Гнус не любил. Стоило мне куда-нибудь засобираться, он был тут, как тут. Либо гордо залазил мне на плечо, либо забирался в рукав и распластывался там на предплечье, так, что его и видно не было. На работу он сопровождал меня практически всегда. Я не возражал. В "обеденный" перерыв, когда хозяин обязан был меня кормить "комплексным" обедом далеко за полночь, мне полагалось пиво, которое я терпеть не мог. Гнус, однажды попробовал его, вошел во вкус и всегда ждал сидя на столе, когда я отставлю бокал с пивом в его сторону. Впрочем, не было случая, что бы он потребовал угощение. Дали, и хорошо. Не дали - перебьемся. Как Гнус пил пиво, собирались посмотреть все клиенты кабака. Он вспархивал на край бокала, крутил головой по сторонам, не собирается ли кто-нибудь отнять, наклонялся к пене и аккуратно втягивал ее. Задирал голову, словно собираясь полоскать горло, проглатывал и облизывался с таким удовольствием, что вызывал смех у всех посетителей. Это было частью представления, за которое хозяин и терпел Гнуса, гордо восседавшего за моим столиком. Кстати, забрать бокал у Гнуса было небезопасно. К своему имуществу, к которому, скорее всего, Гнус причислял и меня, он относился очень серьезно. Рука, протянутая к его бокалу, могла обзавестись добрым десятком отверстий, не предусмотренных природой. Гнус с наслаждением запускал свои острые зубы в плоть грабителя. Впрочем, его укусы носили скорее отпугивающий характер. Он не старался навредить, в противном случае, мог бы запросто перекусить руку в запястье. Мол, не твое - не трогай. Желающих повторить попытку грабежа не находилось ни разу.

Трудовая деятельность протекала спокойно. Посетители в основном постоянные, все знакомы. Буйных нравом нет, разве что, кто-то из приезжих кулаков выпив забуянит. Так то не со зла, от глупости, да от гонора пьяного. Крестьяне вообще пьют немного. Все в поле да в поле, пить некогда. За год, с учетом климата, три - четыре урожая снять можно, когда ж пить-то? Лишь приехав в город, продав продукцию свою, могут позволить расслабиться и хватануть лишнего. С ними поговорил спокойно и уважительно, так они и сами не рады, что бучу затеяли. Лихие ребята, которые поначалу дань собирать пытались, быстро в лету канули. Отстреливали их, как куропаток. Тут же у каждого крестьянина либо обрез электромагнитный, либо пистолет автоматический, а то и гранатомет в подполе припрятан. А когда соберутся вместе, да еще ветераны из милиции подтянутся, тут уже никому мало не покажется. За свое добро, да за правду русский человек всегда постоять мог. Но все же, нет-нет, да и попадется кто-нибудь, кто удаль свою молодецкую показать народу честному захочет. Тут-то я и выхожу на свет божий.

То ли ему водку недолили, то ли рюмку перевернули, то ли еще чего случилось, а может просто показалось, но закусил удила мужик не по-детски. А росточку-то в нем под два метра, а сам-то поперек себя шире. Привык мужик получать, что захочет, да только не в этот раз. Я уже было, с места своего подниматься решил, но не успел. Все без меня случилось. Гнус сорвался с насиженного насеста и спланировал на мускулистую ягодицу буяна. Основательно уцепившись за мешковатые штаны, мой приятель не торопясь отвел голову назад, и как мне показалось, с наслаждением впился в мягкую мышечную ткань. Мужик взревел, как разъяренный медведь. Сходство усиливалось тем, что габаритные размеры его вполне допускали сравнение с Топтыгиным. Одним ревом дело не обошлось, я уже дернулся на выручку Гнусу, но оказалось, он может постоять за себя сам. Пока мужик махал руками, в надежде отловить юркого зверька, Гнус, стремительной серой молнией проскочил у него под рукой, попутно утворив пару фигур высшего пилотажа, приземлился на вторую ягодицу и куснул еще раз, после чего взлетел на кабацкую стойку, расправил крылья, становясь похожим тельцем на очень маленького двуглавого орла, и зашипел так громко и злобно, что наверняка переплюнул целое гнездо разъяренных кобр. Секундная пауза и Гнус уже спокойно вылизывает розовым языком свою манишку. Кабак грохнул таким хохотом, что даже обиженный мужик забыл про боль и все свои обиды. Те, кто не видел, что произошло, спрашивал у очевидцев, те, в свою очередь, жизнерадостно пересказывали происшедшее, слегка преувеличивая. Повод выпить, посмеяться и успокоиться был найден, порядок восстановлен. Виновник торжества гордо вспорхнул на стол, откуда перебрался на мой бокал (хотя, чего тут лукавить - свой) с пивом, набрал полный рот пены и прополоскал горло. Естественно, не обошлось без тех, кто обязательно должен был подойти, затеять пьяный разговор, попытаться погладить Гнуса, но тот не терпел фамильярностей и парочка-другая укусов остудили пыл восхищенной публики. Впрочем, среди прочих, в кабаке показалось еще одно лицо, до боли мне знакомое. Низенький и плотный человечек с красным лицом и властными повадками. Ба! Господин майор, который сообщил мне о конце войны! Тот стоял, непонимающе оглядывался, пытаясь понять, чем вызвано всеобщее веселье. Очевидно, увидеть зрелище своими глазами ему не довелось. Наконец, встретившись глазами, он просветлел и махнул мне рукой, пробираясь к столу.