Андрей Орлов - Сибирь 2028. Армагеддон

– Ко мне… – шипел я, пиная Ольгу и Кузьму. – Вставайте, беда пришла…

Творилось что-то несусветное. К нам уже прорвались двое, я встретил их пулями. Фонаря не было, ориентироваться невозможно. Палить куда попало – положишь простых людей. Отшатнулась Ольга, когда к ней бросилось забинтованное чудище. Но что-то прочирикал Кузьма, метнулся болезному под ноги, а когда тот рухнул, я вдребезги разнес ему череп прикладом. Отдохнули, называется… Мы сбились в кучу, отходили к выходу, и если к нам кто-то кидался, валили его короткими очередями. А вокруг разворачивалось кровавое побоище. Еще вчера безжизненные, анемичные люди – сегодня обретали невиданную силу. Хрустели кости, ломались позвоночники, обрывались сдавленные вопли. Хлопали отрывистые выстрелы – люди с оружием пытались сопротивляться, но это были лишь слабые очаги. Кому-то удалось вырваться – он уносился прочь, крича от ужаса. У большинства просто не было сил куда-то бежать, и они находили свою смерть там, где спали. Пробиться к выходу не удалось, нас оттеснили в угол. С нами были еще какие-то люди. Из-под самого носа «новообращенный» упырь вырвал истошно голосящую женщину. Она умоляла: «Сережа, не надо, Сережа, не делай этого!!!» – и подавилась собственным криком. Я отправил упыря по адресу (тот свет, до востребования), ударом пятки вынес доску, которую недавно приколотили. Мы вываливались на улицу. Я за шкирку выбросил очумевшего Кузьму. Выскочил Молчун, стал метаться кругами. Ольга, хлюпая носом, строчила из автомата. Я схватил ее сзади за талию, выпали оба. За нами выбрались еще двое, но пробежали лишь пару метров – их смела группа зараженных, пустившаяся в погоню. Мы удирали по пустырю в неизвестном направлении. Восставали из мрака белесые руины кинотеатра «Космос». Ольга хрипела, что у нее кончились патроны. Я обернулся. За нами сплоченной кучкой неслись пятеро или шестеро. Просто спринтеры какие-то! Мы удалились от Ледового дворца уже метров на полтораста.

– Уходите, прикрою! – Я приотстал, сел на колено, чтобы руки не дрожали. Автомат выплюнул две пули и заткнулся. Дьявол! Из тесной группы кто-то выпал, покатился, волоча за собой клубы пыли. Остальные летели на меня – озверевшие, безмозглые, обладающие завидным аппетитом. У них в крови – если кто-то убегает, то нужно обязательно догонять. Я уже не успевал сменить магазин. До гранаты тоже не дотянуться…

Огненный цветок расцвел в гуще бегущих! Из «Мухи» саданули, сообразил я. Вурдалаков разбросало! Взметнулись комья глины. Мне в лоб ударил невесть откуда взявшийся огрызок сучковатой доски, и я опять потерял сознание…

Над головой мерцала широкая труба. За трубой – вторая. За второй – третья. За третьей это дело обрывалось, и начинался низкий потолок, на котором висели клочья сырой штукатурки. Такая же бахрома облепила стены, надо мной, дальше, везде… Изгибаясь под прямыми углами, трубы уходили вдаль, терялись за поворотом. Пахло сырой известкой и гнилью.

Буквально рядом проходил коридор, а я лежал в глубокой нише. В голове горела керосиновая лампа (ладно, не свеча) – просто роскошь в наше время. А через коридор – в нише напротив – потрескивал маленький костер. Оттуда неслась приглушенная речь.

Я привстал на локтях, дождался, пока замрет карусель в голове. У костра сидели двое. По бледному челу Ольги метались отблески костра. Какой-то тип, пристроившийся рядом с ней, а ко мне спиной, ворошил угли куском арматуры. Со спины он походил на лешего. Маленький, в лохмотьях, с сосульками на голове, торчащими в разные стороны. Чуть поодаль свернулись калачиками Кузьма и Молчун, спали беспробудным сном.

Разговор носил мирный характер, и я не стал делать резких движений. Негромко кашлянул, чтобы привлечь внимание к своей неброской персоне.

Мой призыв остался без внимания. Немудрено. Мы были не одни в этом подземелье. За стеной раздавался стук, кто-то монотонно хныкал, рассерженный голос грубо и хрипло вещал на командной ноте. Детские голоса перебивали, оправдывались. Детские?

Два извечных вопроса бытия: ГДЕ Я? и КТО ЗДЕСЬ? Я кашлянул громче, с вопросительными интонациями. Ольга вскинула голову. Ее лицо немного прояснилось. Она подобралась на корточках.

– Ну, наконец-то, не прошло и недели. Ты в порядке?

Я потрогал шишку на лбу. Болела, сволочь. Здоровая. В полчерепа.

Я открыл рот, чтобы ответить, что я всегда в порядке, но тут началось!

Уродливые коротышки выскакивали из закутков, окружили, загалдели. Я дар речи потерял от изумления. Появились взрослые. Тоже невысокие, одетые в рубище, страшноватые. Настолько же любопытные, как их чада. Уставились на меня и стали что-то живо обсуждать. Я различал отдельные слова, но в общую направленность беседы не вникал. Это были довольно странные мутанты. С телами у них все обстояло в порядке – проблемными зонами были головы. Они казались треснутыми, состоящими из двух недобитых половинок. Словно каждого из них в далеком детстве тюкнули топором по макушке, дали стечь мозгам, а образовавшийся разрез залили лаком. Разрез доходил до переносицы, дальше все было нормально. Впрочем, относительно: носы у уродцев отсутствовали, щелочки глаз окружала дряблая кожа, а рты, лишенные губ, практически не закрывались, и оттуда торчало все, что угодно, но не зубы. Разводы мелких морщин окончательно коверкали лица. И хотя на головах у аборигенов что-то росло, это не делало их привлекательнее.