Андрей Быстров - Владелец кинотеатра

— Ладно… Едем к нему, если больше некуда. А книга?

— Возьмем ее с собой.

— Ты не боишься возить ее с собой? Ее могут попытаться отобрать. Не Монк, так еще кто-нибудь.

— Я как раз боюсь ее где-нибудь оставить… Вот тогда могут прийти и забрать. Нет, с книгой я не расстанусь.

Вернувшись из кухни в кабинет, Борис извлек книгу из саквояжа и огляделся, ища, во что бы ее завернуть. На глаза ему попался старый номер «Санди Таймс», выпрошенный когда-то у приятеля из-за статьи о «свингующем Лондоне шестидесятых». Борис завернул книгу в газету и положил в полиэтиленовый пакет с ковбоем Мальборо.

— Вот так, — сказал он.

Машина Бориса стояла в маленьком закутке двора, где он обычно ее и оставлял. Похоже было, ее не пытались взламывать или проделали это очень деликатно. Бензина хватало; Борис вставил ключ зажигания в замок, и мотор послушно заурчал.

Дом Верстовского показался Борису еще более чужим в городе, чем в первый раз. Как и тогда, Борис дернул медную ручку звонка, и через несколько минут Верстовский отворил.

— Это снова я, Александр Николаевич, — сказал Борис.

— Вижу, — проскрипел старик далеко не любезным тоном и уставился на Олю. — Кто это с вами?

— Оля Ракитина, — кратко представил ее Борис, не вдаваясь в подробности.

— Я живу отшельником, гостей не слишком жалую… Но раз вы пришли, куда же деваться, проходите.

Верстовский проводил их в знакомую Борису комнату. Все трое уселись на неудобные жесткие стулья, пакет с книгой лежал у Бориса на коленях.

— Зачем вы пришли теперь? — без обиняков спросил старик.

— В прошлый раз, — ответил Борис, — мы говорили о моей семье…

— Вы говорили, — подчеркнул Верстовский. — А я, кажется, дал вам понять, что эта тема мне не очень-то приятна… Не угодно ли домашней настойки?

— Спасибо, нет. Александр Николаевич, я прошу вас рассказать нам все, что вам известно о моей семье.

— Зачем?

— Потому что… Мы должны узнать.

— А вам не приходило в голову, что иногда лучше и не знать чего-то?

— Для кого лучше?

— Для вас.

— Александр Николаевич, из пустого любопытства мы бы сюда не пришли. Это… Очень важно. Я прошу вас. Помогите нам.

Верстовский пристально посмотрел на Бориса, взором неожиданно ясным и проницательным. Некоторое время он молчал, затем перевел дыхание и произнес.

— Что ж, знать — это ваше право… Но хорошо ли вы подумали? Мне осталось недолго, я старик и скоро умру. А вы молодые, и вам дальше жить с этим бременем…

— У нас нет выбора, — проговорил Борис.

— Настолько это серьезно?

— Да.

— Что ж, — повторил Верстовский, — поверю вам на слово. Но все же настойку искренне рекомендую. Вы услышите… Довольно необычные вещи.

Борис переглянулся с Олей, она едва заметно кивнула ему.

— Давайте настойку, — согласился Борис.

На столе появились три рюмки, и старик наполнил их красноватой жидкостью из графина.

— Все, что я знаю, — заговорил он, поудобнее устраиваясь на стуле, — мне известно в основном со слов вашей бабки… Ну, и некоторых других, кто… Не думаю, что это имеет большое значение. Начать нужно с Елены Кординой и ее брата… А Елена Кордина — это была богатая женщина, сказочно богатая. То, о чем я расскажу сейчас, происходило в конце девятнадцатого века, где-то в девяностых годах. Священник, духовный пастырь Елены, уговаривал ее принять постриг, и она к этому склонялась. Тогда все ее деньги достались бы обители. А это не устраивало Владимира, ее брата. И он убил священника.

— Как он убил его? — спросил Борис с замиранием сердца.

— Подробности мне неизвестны. Кажется, инсценировал самоубийство или что-то в этом роде. Но обстоятельства этой смерти глубоко потрясли Елену. В ней произошел чудовищный надлом. Ее жизнь превратилась в беспрерывную оргию. Она вступила в кровосмесительную связь со своим братом. От этой связи родился мертвый ребенок… И с этим мертворожденным младенцем связана еще какая-то мрачная тайна. Нет-нет, не спрашивайте, я не знаю, какая… Вскоре после того Владимир Кордин исчез бесследно, и никто его больше не видел. Может быть, он просто скрылся, испугавшись разоблачения. А Елена вновь изменила образ жизни. Она уехала, жила очень аскетично и замкнуто, мало с кем общалась. Через несколько лет она вышла замуж, у нее родилась дочь, названная Серафимой. А еще через годы Елена и ее муж пропали.

— Пропали? — Борис стиснул рюмку в руке так, что едва не раздавил ее.

— Они катались на лодке по озеру и не вернулись. Поиски ничего не дали. Хотя озеро было небольшим и неглубоким, не нашли ни тел, ни лодки.