Андрей Гребенщиков - Обитель снов

Вот так… Склад боеприпасов, оружейный барон, машина. Дядя, ты полон сюрпризов, буквально фонтанируешь ими! Что еще? Самолет, баллистическая ракета, подводная лодка на ходу или МЗКТ [10]с ядерной боеголовкой? «Я уже ничему не удивлюсь».

Никита подпер голову руками и немедленно погрузился в тягостные раздумья. Принять предложение Володи? Начать искать в дядиных бумагах сведения о машине и схроне? Если честно, ему хотелось обнаружить древнее транспортное средство, обнаружить и покататься, как это делал дядя. Хотя бы после его смерти немного приобщиться к тому, чем он занимался.

«Мой дядя – контрабандист и торговец оружием… А кто я? Продавец безделушек в фиктивном магазине? Хватит!»

Приняв решение, Никита тут же успокоился. Его ждет кропотливая работа над архивами, а в перерывах – записи Эль. Скучать не придется, на скуку просто не останется времени. И это, вашу гребанную матушку, круто до умопомрачения!

Быть архивным кротом оказалось не так уж и круто. Ник с утра до вечера пропадал в дядином кабинете, изучая бумаги, но единственное значимое открытие он совершил в первый день – ключи от машины нашлись в закрытом ящике стола. Длинное металлическое жало с прямоугольным пластиковым набалдашником, на котором высечен непонятный символ в виде морды то ли волка, то ли волколака. Значит, Володя не соврал!

Первоначальный успех, так вдохновивший юношу, долгое время никак не хотел сменяться новыми достижениями: среди бесчисленных бумажек, испещренных вдоль и поперек цифрами, диаграммами и расчетами, ничего путного не содержалось, сплошная финансовая заумь.

Зато с дневником Эль дела обстояли с точностью до наоборот. Забавные, но совершенно не информативные девичьи переживания, которыми были заполнены последние записи, перешли, наконец, в нечто более конкретное.

– Четверка, привет! Извини, что совсем забыла о тебе… Во всем виноваты мои бесячие мужики, отец и Денис. Они что-то скрывают от меня, оба стали жутко раздражительными, слова без психов не вытянешь. Денис дома через день появляется – я уж решила, что он маромойку себе завел какую-нибудь. Хотела даже скандал с рукоприкладством закатить, но мама говорит, что отца чаще раза в неделю не видит, он круглыми сутками пропадает на Объекте, там сплошной аврал, работа в три смены, без перерывов и выходных. Значит, мой козлинушка там же пропадает. Приползает ночью чуть живой, до кровати еле добирается и тут же вырубается. С утра же сваливает на свой ненаглядный Объект еще до первых петухов… Петухи, Четверка, это птицы такие, с функцией встроенного в одно беспокойное место будильника.

Трудоголики фиговы! Со своим складом дурацким совсем из ума выжили! Я о личной жизни скоро напрочь забуду, суженый трахает работяг, которые «еле шевелятся», и «тупых» начальников участков, ́ а мне что делать? Неделя-другая, и полезу на потолок. Или поддамся на Катюхины уговоры, зависнем в какой-нибудь злачности, и там таких рогов ненаглядному наставлю, чтоб головы поднять не мог, не пробив этот самый потолок.

Но потолок жалко, потому пока держусь из последних сил.

Хоть замысловатые угрозы девушки про злачность и рога прошли мимо сознания Ника, основное было понятно: с таинственным Объектом ее отца (ну и жениха, будь он неладен) что-то происходит или вот-вот должно произойти.

Никите приходилось разрываться между архивами, гнусными в своей безнадежной муторности, и дневником Эль, где определенно намечались весьма активные подвижки. К сожалению, первостепенной задачей значился дядин автомобиль и схрон с оружием, история девушки отодвинулась на задний план. Но…

Особых «но», чтобы оправдать любопытство, у Ника не находилось: как объяснишь занудной совести и вторящему ей чувству долга, что дневник в тысячу раз познавательнее глупых бумажек с глупыми цифрами?

Компромисс, невзирая на происки внутреннего врага, именуемого добропорядочным термином «совесть», нашелся. Сначала Никита перестал дотошно, слово в слово, записывать услышанное от диктофона, затем перешел к вольному и весьма краткому пересказу, а кончилось все тем, что на бумагу теперь переносилось лишь самое важное, содержащее крохи полезной информации. Таким образом, за то куцее время, что было отведено дневнику, он, более не обремененный обязанностями писаря, прослушивал в несколько раз больше записей, чем обычно. И волки сыты, и овцы целы, что в переводе с дядиного на человеческий означало: архив на месте не стоит, и дневник изучается ударными темпами.