Сергей Дмитрюк - Чаша огня

Огромное здание нашего института, отлитое из красноватого плавленого камня и сверкавшее на солнце широкими полосами зеркальных окон, располагалось на площади Мерцающих Огней в северной части Города. Работа здесь была интересной и захватывающей. Как всегда на новом месте появились новые друзья и знакомые, в основном молодые еще ребята и девушки, многие из которых работали здесь на правах стажеров. Но, несмотря на свой возраст, они трудились наравне со старшими товарищами — солидными учеными и профессорами. Ведь Трудовое Братство доверяло молодым жителям Земли самые трудные и ответственные дела.

Иногда ко мне приходили «вести» от начальника Особого отдела Охранных Систем Общества, и тогда я втайне от всех ликовал, пряча свою радость глубоко в душе. Но к моему огорчению, все происшествия, с которыми нам приходилось сталкиваться, были слишком незначительными и не несли никакой угрозы обществу. Хотя Влад Стив (нынешний начальник Особого отдела) всегда говорил нам, что незначительных происшествий не бывает, если они затрагивают судьбу какого-то человека, или угрожают его жизни и здоровью. Вот так незаметно пролетели три года…

Я стоял перед умывальником и смотрел на свое отражение в зеркале. «Вот так-то, друг! Жизнь идет своим чередом, годы проносятся мимо, и едва хватает времени, чтобы иногда остановиться и оглянуться назад. Что сделано тобой в этой жизни? Мало! Катастрофически мало! Нужно успеть сделать что-то значимое, оставить свой след на Земле, хотя впереди еще многие годы, но что они в сравнении с вечностью космоса!»

Я вздохнул и открыл кран с водой. Решетчатый блок ритмической настройки едва уловимо загудел, подбирая оптимальный температурный режим. Подумав, я выключил его, и подставил лицо под холодную струю воды. Через несколько минут окончательно придя в себя после сна, выпрямился, уронив несколько крупных капель на зеркало. Вид медленно текущей из крана воды вызвал в душе чувство легкой грусти, как бывает от сознания чего-то невосполнимо ушедшего. Почему-то вспомнился выпускной вечер в воспитательной школе шесть лет назад.

Затемненный большой зал был полон народа. Тихая и немного грустная музыка лилась на головы медленно кружащихся в танце пар. Голова девушки лежала у меня на плече. Мы танцевали, молча, не глядя друг на друга. Ее волосы цвета меда касались моей щеки, слегка щекоча кожу. От них исходил легкий и невесомый запах ландыша и еще чего-то прозрачного и едва уловимого. Я ясно чувствовал под тонкой тканью платья горячее и крепкое тело девушки, и сердце мое радостно замирало в груди, наполняясь безграничным счастьем. Ее тонкие руки лежали на моих плечах, и я осторожно касался губами ее длинных теплых пальцев. Она бросала на меня лениво-ласковые взгляды и слегка улыбалась маленьким ртом… Какие у нее были глаза?.. Нет, сейчас я этого уже не помнил, только имя этой девушки еще осталось в памяти — Сомма. Она была моей первой юношеской влюбленностью. В тот день мы прощались с воспитательной школой, и больше я никогда не видел этой юной красавицы. Все закончилось, словно сон, — слишком прекрасный и быстротечный.

Я посмотрел на голубую пластмассу крана, покрывшуюся холодной испариной. Воспоминание, того далекого вечера и той девушки, пробудило в душе неясные чувства, и сердце тоскливо заныло в груди. Ведь все тогда могло сложиться совсем иначе. Кто знает, может быть, сейчас эта девушка занимала бы в моей судьбе гораздо больше места… Нет! Я почему-то испугался этих мыслей и поспешил отбросить их от себя. Все это простая тоска по ушедшему детству. Такое бывает, когда человек подходит к определенному этапу в своей жизни и невольно оглядывается назад, на прожитые годы, оценивая уже достигнутое.

Взяв полотенце, я стал, не спеша вытирать лицо. На левой руке что-то сильно саднило. Только сейчас я вспомнил о вчерашней ране. Осмотрел рубец. Он уже затянулся, но выглядел внушительно — от запястья до самого локтя. На память пришли события вчерашнего дня, когда я имел глупость похвастаться перед ребятами своими знаниями приемов самозащиты.

Артур Сароян — кудрявый здоровяк, непоседа и выдумщик, с лукавыми зелеными глазами и носом древнегреческого бога, имевший обыкновение всегда подвергать сомнению, чьи бы то ни было утверждения, и запальчиво пускавшийся в жаркие дискуссии по малейшему поводу — сразу же предложил проверить мои знания. Я, конечно же, стал отнекиваться и всячески увиливать, не желая причинить никому вреда, но это только еще больше распалило Сарояна.