Эми Тинтера - Ребут

— Эвер! — сказала я на этот раз громче, и нырнула под ее руку, когда та бросилась на меня снова.

Я пробежала через ее кровать и бросилась к кнопке вызова. Я отчаянно нажала несколько раз на нее, пока Эвер не набросилась на меня сверху. Ее пальцы сомкнулись вокруг моей шеи, и я ахнула, отталкивая ее от себя со всей силы.

Она врезалась в стеклянную стену и вскочила на ноги, наклонив голову вбок, как бы рассматривая свою добычу. Я сжала кулаки, жар борьбы порывался сквозь мое тело. Она накинулась на меня, и я упала на колени, хватая одну из ее лодыжек.

Девушка с визгом распласталась на земле, и я подвернула ее ногу, пока та не хрустнула. Она издала крик, который, наверное, разбудил все крыло. Эвер снова бросилась на меня, пытаясь балансировать на одной ноге, так что я сломала ей и вторую.

Она рухнула плашмя на спину, слегка поскуливая. Я села на кровать, глядя на дверь. Люди должны были быть в пути.

Но к тому времени, как ноги Эвер зажили, они так и не пришли. Я сломала их еще раз, прежде чем она успела встать на ноги, закрывая уши своими руками, когда та начала выть.

Они так и не пришли.

Они, должно быть, знали об этом. Эти люди, эти ублюдки, должно быть, знали, что Эвер потеряла рассудок и напала на меня, что я снова не спала всю ночь, наблюдая за ней, даже после того, как она потеряла сознание

Они знали, и им было всего равно.

Я не должна была удивляться — ребуты были достоянием, не людьми — но все равно ощущала гнев, сжимавшийся в груди. Мне всегда было предоставлено чуть больше свободы действий, немного больше уважения из-за моего номера и послужного списка.

Но их не волновало то, что случилось с нами.

Люди в трущобах знали, что КРРЧ не волновала забота о них. Я знала это с детства. Они могли быть “спасителями” своего поколения людей, которым они помогли бороться в войне против ребутов, но не нашими, голодающими и умирающими в трущобах.

После того, как я стала ребутом, они накормили меня и одели, и я подумала, что они уважали меня как лучшую. Я думала, что, может быть, они не такие уж плохие.

Может быть, я ошиблась.

Когда настало утро, я вышла из комнаты прежде, чем Эвер пошевелилась, но, когда я пошла в душ после моего побега, то обнаружила, что выискиваю ее в море ребутов. Некоторые одарили меня странными взглядами, на которые я не обратила внимания. Мне нужно было поговорить с ней, и это был единственный способ.

Эвер не узнает, что это я сломала ей ноги четыре раза прошлой ночью. Она даже не узнает, что они сделали с ней.

Только если я ей не расскажу об этом.

Она вышла из раздевалки, одетая в одно полотенце. Девушка остановилась и посмотрела на меня с любопытством. Я жестом показала ей продолжать идти, и она это сделала, зайдя за занавеску и задернув ее.

Я осмотрела душевую быстрым взглядом, чтобы убедиться, что никто не наблюдал за нами, и юркнула за занавеску к ней.

Она повернулась и приподняла бровь, легкая улыбка изогнула краешки ее рта. Я покраснела, когда попятилась назад, наткнувшись на занавеску.

— Привет, — сказала она.

Это был скорее вопрос, и ее улыбка увеличилась, когда она подняла полотенце повыше на своей груди.

— С тобой что-то не так, — выпалила я.

— Что ты имеешь в виду? — Ее улыбка увяла.

— Ты… У тебя был ночной кошмар или что-то типа того. Ты кричала ночью, и напала на меня.

Резкий вдох вырвался из ее горла, перед тем как она упала на пол. Огромные рыдания сотрясали ее тело, пока я стояла в оцепенении. Я не знала, что думать о такой реакции. Она казалась излишне бурной.

Если только она не знала, что произошло.

Я опустилась на колени рядом с ней.

— Эвер.

Она продолжала плакать, раскачиваясь на коленях и держа руки на своем лице. От этого звука я чувствовала себя неловко, он заставлял мою грудь сжиматься. Мне не нравилось это.

— Эвер, — повторила я. — Ты знаешь, что происходит?

Она сделала глоток воздуха в отчаянии, опустив руки от своего лица.

— Это… — Она снова была охвачена рыданиями, упав на меня.

Я почти оттолкнула ее от себя. Никто не использовал меня для утешения (если только не считать те моменты, когда моя мама опиралась на меня, поскольку была слишком под кайфом для ходьбы). Это было неподходящее время, чтобы начинать, особенно учитывая, что Эвер была почти голой, но я подавила желание оттолкнуть ее.

Вместо этого я неловко похлопала ее по спине. Она уткнулась лицом в мое плечо и заплакала как человек.

— Это…они, — выдохнула она. — Они что-то делают с нами.