Дэйв Дункан - Герой!

— Послушай, Зозо. Я делаю это не из-за извращенной жалости или сострадания. Я здесь по делу, важному де…

Пистолет опять нацелился на него, она попятилась.

— Свинья! — сказала она. Ствол дрожал.

— Ты не поняла! — закричал он, в широком пространстве галереи его слова отозвались холодным эхом.

— Тебя послал Рокер!

Костяшки пальцев руки, держащей пистолет, побелели. Глаза загорелись самой настоящей ненавистью. Он не предполагал, что дело зайдет так далеко.

— Нет! Нет! Это с тобой случилось из-за Рокера, Зозо?

Она по крайней мере не выстрелила.

— Что? — спросила Зозо.

— Вы, оба! — заорал он, заорало эхо, и он продолжил орать, заглушая эхо. Тебе не кажется, что это мало похоже на совпадение, что вы оба умираете одновременно? Черт возьми, Зозо, еще на той неделе вы оба прекрасно выглядели…

Она опустила пистолет. Грустно покачала головой.

— Рокер не посылал тебя?

— Клянусь, нет, — ответил Ваун, теперь спокойно: он перестал быть мишенью и старался обрести невозмутимость, приличествующую знаменитому герою. — Я сам все это затеял. Я совершенно уверен, что этот гад что-то задумал. Или кто-то другой. — Он решил, что ни к чему осложнять ситуацию разговорами о Братстве. Скорее всего кто-то похимичил с твоим бустером, Зозо, но если мы подберем необходимое медицинское…

Она снова покачала головой и сказала, чуть не улыбаясь, отчего выглядела ужасно:

— С Тэмом это уже два года, Ваун. Два года? Он тупо уставился в ее самодовольную физиономию.

— Врачи-то как раз советовали ему увеличивать дозу.

— Но он же не такой старый! — стал спорить Ваун и понял, что не имел ни малейшего представления о том, сколько лет Тэму. Старше него — это да, но ему стоило бы разузнать, на сколько. Хотя его возраст не имел значения. Как и ее.

Такие проблемы никого не волнуют. Забираясь к мужчине в постель, женщина никогда не спрашивает, сколько ему лет. Многие раздвигали колени перед прапрадедушками и не всегда по недоразумению.

Но, по-видимому, его гипотеза оказалась верной, поскольку Зозо кивнула.

— Просто некоторые уходят раньше, адмирал. Тело начало сопротивляться лекарствам. Ты же понимаешь! Некоторым из нас Господь дарует сто лет; другим пожалованы двести. На все воля Божья! — Слова прозвучали искренне, но сморщенное лицо было безутешно. — Рано или поздно Господь посылает за каждым из нас, сейчас вот он послал за Тэмом.

— Два года?

Ваун знал этот холодок, когда ты близок к смерти. Он знал, что сможет встретиться с нею, не намочив штанов, но вот удалось бы ему контролировать свой мочевой пузырь в течение двух лет, он не был уверен. А Тэм ни разу даже косвенно ничем себя не выдал, никак не намекнул.

А Ваун в чем не был силен, так это в разгадывании намеков.

Нервные слова Зозо унесли тишину прочь.

— Когда доза становится слишком большой, внезапно возникает сопротивление.

Фатальное сопротивление. В данном случае это произошло неделю назад.

— А ты? Не может же так совпасть.

Она опустила голову, чтобы спрятать глаза.

— Мы долго были вместе. И мы уйдем вместе. Интересно, знал Тэм о таком решении, и что по поводу самоубийств говорит его религия? Ваун почувствовал себя необычайно одиноко. Глупо, но большая часть его внимания была отдана пульсирующей боли в коленке. Он был безумно голоден, страшно устал, и не в меньшей степени разочарован проясняющейся бессмысленностью долгого предприятия.

Было уже утро, а он не принял бустера.

— Я понял, — сказал. — Я восхищен, Зозо.

Две откровенных лжи подряд. Она пристально посмотрела на него и сказала:

— Спасибо, Ваун.

Она, казалось, почувствовала себя свободнее, как будто в данных обстоятельствах можно верить чьим-либо словам.

— Скорее всего у меня и у самой не так много осталось времени, поскольку я очень быстро слабею. Сначала это незаметно, но с каждым часом проявляется все сильнее и сильнее. Я так устала…

Он никогда до этого не слышал, чтобы она жаловалась. От Зозо можно было бы ожидать большего героизма. Когда ее запас общих мест исчерпался, он сказал:

— Как он сейчас выглядит? — Тэм? Отвратительно!

Она стала агрессивной, и на мгновение в этих останках появилось что-то от былой силы.

— Тебе бы не захотелось этого видеть, и он не хочет видеть тебя.

Самоустранение — неотъемлемое право каждого. Мужчины хотят, чтобы их помнили такими, какими они были. Женщины, конечно, тоже, и тебе нет никакого смысла вторгаться сюда подобным образом.