Владимир Березин - 89.Группа Тревиля

Потом убили Портоса.

С самого начала эта история мне не понравилась — и вовсе не потому, что мне было жаль этого толстяка. Да, было жаль, конечно, но тут уж работа такая. Ты становишься циником через год, а если не становишься циником — вылетаешь.

Среди многочисленных историй по истории нашей спецслужбы, была одна, которую рассказывал один наш товарищ. Он был в Москве близок с нашим знаменитым разведчиком, которого раскрыли на Западе. После обмена тот, конечно, никуда не засылался, а занимался всякого рода консультированием.

Так вот, старичок-ветеран пришёл к знаменитому разведчику и застал его в довольно грустном настроении. Оказалось, что тот участвовал в обсуждении деликатного вопроса — как ликвидировать одного нашего агента.

— Понимаешь, в чём дело, — сказал он, — решили войти к нему в каюту под видом стюарда, завернув утюг в полотенце, ну и убрать.

— А что печалиться? Ты его, что, знал лично? Жалко тебе его?

— Да нет, раз проштрафился, то убрать-то, конечно, надо, — отвечал знаменитый разведчик. И тут же добавил скорбно: — Но уровень-то, уровень!

И замолчал скорбно.

Раз проштрафился — надо платить. Но уровень должен быть высоким. Уровень исполнения даже самых неприятных заданий.

Если Портос влетел в какие-то дела с откатами, так тому и быть. Я догадывался, что финансовые потоки в делах с медицинским оборудованием куда как велики. Но Портос был хоть и увальнем, но человеком сравнительно острожным, сразу бы его убирать никто не стал.

Скорее всего он оказался бы в ненужное время в ненужном месте.

Потом мы поняли, что другой мой приятель по университету записан на всех камерах слежения. Это уже напоминало дурной анекдот.

Арамис прилетел из Штатов накануне, он, конечно, мог понять, чем занимается Атос. Если он выполняет задание, то оно может быть двоякого рода — переманить Атоса на сторону, за бугор, или затормозить работу.

И тут с Зоны пришла радиограмма о нападении на учёных. Какие-то лопухи довольно неумело симулировали бандитскую акцию, натуральный разбой на тропе. С какого-то бодуна нападавших зачистили после поимки, а не транспортировали, как положено по инструкции, на блокпост. Причём при такой напряженной обстановке их, конечно, следовало бы сразу везти в Москву. Обычно в таких случаях украинцы идут нам навстречу.

В общем, ребята сработали грязно, но вины их тут не было, никто их в известность не ставил.

Но только информатор доложился, что в группе Атоса на одного человека больше. Информатор у нас был среди вояк, которым все учёные на одно лицо, особенно на выходах в Зону.

Надо было лететь на опознание, но я уже нутром чуял, что передо мной типичная встреча однокурсников. Только однокурсники вооружённые, и у меня хороший шанс получить дырку в голове вместо совместного распева «Как здорово, что все мы тут, ребята, собрались».

Но ещё веселее то, что прямо перед отлётом мне позвонил Планше.

Зона, 30 мая. Гольцев Николай по прозвищу Атос. Лучший друг — тот, кто слушает. Когда произносишь речь, есть опасность рассказать лишнее.

Николай Павлович Гольцев, доктор наук, главный научный сотрудник и профессор, более известный своим друзьям по кличке Атос, отбросил короткий кривой сук, на который он опирался и склонился над своим однокурсником.

Атос стоял, склонившись над Арамисом, и глядел ему в глаза — спокойно и внимательно.

Когда Арамис встретился с ним взглядом, то Атос начал:

— Я ненавижу быть злодеем из фильма, который, связав героев, начинает им всё объяснять. Но я так считаю, что злодей — это ты. Да ещё ты — человек из другой страны, ладно-ладно, ты там не прижился, но всё усвоил, что злодейство релятивно, то есть — относительно. У тебя там давно известная заповедь «Не убий» давно превратилась в «Не убий, конечно, но это только слабых, а сильных можно, только надо расстроиться по этому поводу и желательно не своими руками. Или даже с радостью, потому что потом будет всем гармония и счастье».

А нормальный ницшеанец говорит, что убивать можно как раз потому, что у тебя право сильного.

Неизвестно, что из этого пошлее — все забывают о цели. Садовник обрезает ветку, потому что так надо.