Йен Дуглас - Лик Марса

— Основой всех самых кровопролитных войн, — негромко ответил Александер, — служит прежде всего невежество. Вот враг, с которым нам следует драться насмерть. И будь я проклят, если стану помогать ему действием либо бездействием.

Решительно повернувшись, он зашагал к рубке связи.

Вторник, 19 июня;

15:00 по времени гринвичского меридиана.

Борт шаттла «Рокки Роуд»;

к югу от расположения базы «Сидония-1»;

сол 5658-й; 12:15 по марсианскому солнечному времени.

Ухватившись за леер над головой, Гарроуэй приподнялся и навалился на сидевших впереди сержантов Джейкоба и Кэсвелл, чтобы выглянуть в крохотный иллюминатор. Накануне вечером шаттл «Рокки Роуд», пилотируемый бывшим астронавтом НАСА по имени Сьюзен Кристи, был переоборудован в лоббер, а днем — запущен по высокой суборбитальной траектории, которая заканчивалась на Сидонийской равнине, всего в нескольких милях от археологической базы. Уже десять минут отряд провел в невесомости, и лишь несколько секунд назад Кристи начала подрабатывать двигателями, заходя на посадку. Звука почти не было — грохот двигателей казался не более, чем глухим шепотом. В полет отправились «пустыми», то есть с полностью разгерметизированным пассажирским отсеком; таким образом, все были в бронекостюмах и готовы вступить в бой, едва шаттл коснется земли. Кроме того, если противник ждет их, держа наготове ракету «земля-воздух» или хотя бы приличный крупнокалиберный пулемет…

Стремительно снижаясь, шаттл шел мимо главного ориентира — величественной громады Пирамиды ДМ.

Отсюда, с воздуха, пирамида выглядела просто-таки титанической; лоббер казался бы рядом с нею крохотной серебристой искоркой. Три километра в поперечнике с севера на юг, два — с востока на запад, почти километр в высоту… Формы ее отличались от форм классической пирамиды, имеющей четыре грани, а не пять. Однако название прижилось из-за исключительно правильных и ровных граней. Несмотря даже на то, что изначально она была обычной горой, Пирамида ДМ имела совершенно определенный рукотворный вид. Точность ее ориентации и симметрии указывали на то, что форма пятигранной пирамиды была придана горе кем-то разумным, подобно куда более известному Лику, когда-то бывшему всего лишь месой, которой, способами, ныне неизвестными, придали форму человеческого лица. Пустынные ветры могут создавать естественные пирамиды, так называемые венты, но они, как правило, имеют трехгранную форму, причем самый острый из углов ориентирован в сторону, обратную направлению преобладающих ветров. Но Пирамида ДМ имела пять граней, да еще — по огромному контрфорсу на каждом углу. Поверхность ее к данному моменту так сильно пострадала от эрозии, что ныне нельзя было сказать, как она выглядела изначально, но в конструкции и величии ее с первого взгляда чувствовалась рука разума.

Однако наилучшим подтверждением этого, с точки зрения Гарроуэя, служил факт намеренного разрушения пирамиды. Прямо под шаттлом, в нескольких сотнях метров от восточной ее грани, под землю уходил туннель, кратер… но вовсе не натуральный. Тысячелетия назад что-то ударило здесь в поверхность планеты, ушло под землю гораздо глубже, чем обычный метеорит, и там, в глубине, взорвалось. И часть восточной грани пирамиды слегка вспучилась… Сколько же осколков осыпалось вниз, соскользнув по этой неестественно ровной грани?

Оторвавшись от иллюминатора, Гарроуэй увидел Александера в гражданском скафандре, прижавшегося лицом к другому иллюминатору, неподалеку. Археолог вызвался послужить отряду проводником по незнакомой местности, и Гарроуэй был рад этому. Он уже обсуждал с Александером признаки, указывающие на попытки разрушения этой монументальной постройки. Археологические группы некоторое время назад произвели предварительный обзор окрестностей Пирамиды ДМ, но лишь подтвердили, что постройка явно была разрушена взрывом изнутри, а кратер-туннель завален обломками. Однако о назначении пирамиды или о том, кто пытался уничтожить ее и зачем, до сих пор ничего не было известно.

Александер, — размышлял Гарроуэй, — сущий крестоносец науки, посвятивший себя отысканию и обнародованию истины, чего бы это ни стоило ему… или всем остальным. Сам Гарроуэй тоже всегда держался принципа «правда — лучше, чем ложь» и был согласен с ученым.

«Вот только интересно, — подумал он, — что теперь творится из-за этой находки на Земле? ООН определенно хотела скрыть ее от всего мира, и ведь — не просто так… А и хрен с ними. Если идет война за свободу речи и научного поиска, за свободу нести истину всему миру, я знаю, на чьей стороне воевать».