Сергей Вольнов: Вечный поход

Удар достиг цели. Противник повалился с распоротым животом, сжавшись и исторгнув глухой стон. Но его тут же утихомирил добивающий удар телохранителя, пригвоздивший поверженное тело к земле.

Обведя горящим взглядом юрту и не обнаружив других поводов для беспокойства, я жестом велел нукеру оставаться рядом с Великим, и выскочил наружу. Моя помощь приспела вовремя — сотник с трудом отбивался от ещё двух неизвестных воинов. За краткое время, проведённое мною в юрте, его успели ранить в левое бедро и правую руку; он, перехватив меч в левую, хромая, успевая ставить только блоки, отступал теперь назад, теснимый наседавшими врагами.

Подбодрив его криком, я ринулся к ним, заходя с тыла. Но этот маневр не возымел настоящего успеха. На этот раз нам довелось скрестить мечи с поистине незаурядными воинами, которые мгновенно перестроились, защищая спины друг друга. Казалось, судьбы собственных жизней их совершенно не волновали!

Они бросались на нас с такой решимостью и умением, что мы ничего не сумели с ними поделать, только сдерживали напор и отступали, пока подоспевшие гвардейцы охранной сотни не расстреляли их из луков. Но даже утыканный стрелами, один из них пытался ползти, переламывая собою древки, пока не затих на полудвижении.

Судорожно сжатая кисть так и не выпустила рукоятку меча…

Последующее я помнил плохо. Возможно, в пылу схватки не придал значения нескольким ударам, доставшимся мне. Один из них зацепил правую щеку и открыл дорогу крови — и она успела залить чуть ли не всю правую половину нагрудных доспехов. А может, причина была вовсе и не в ранениях. Так или иначе, дальнейшие события я помнил обрывочно…

Я видел перед собой немигающие кошачьи глаза Повелителя. Они пульсировали, пересыпая жёлтый песок в такт его словам, которые я уже — то ли не слышал, то ли не понимал. Ещё я видел, как он снял с себя золотой амулет и повесил мне на шею. Взяв бесценный подарок слабеющей рукой и поднеся к лицу, я разглядел сидящего сокола. Хищная птица держала в клюве пучок стрел. Мне показалось, что сокол шевельнул крыльями, взлетая, и что небо шевельнулось вместе с ним… И тогда я оттолкнулся от земли и тоже взлетел ввысь. Небо закружилось вокруг меня, завертелось, переворачиваясь. А сокол плыл рядом, выпуская из клюва по очереди стрелы, как из лука, и стрелы неслись вниз, поражая на земле невидимых врагов…

Потом я парил где-то в облачной дымке, рассматривая свой меч, который сжимал до боли левой рукой, потому что правой не было вовсе. Во всяком случае, я её не чувствовал… Я ухитрялся размахивать мечом, отбивая удары, что норовили меня поразить, и продолжал его рассматривать. В особенности знак на клинке, состоявший из шести попарно перекрещенных между собой чёрточек и седьмой вертикальной — «XXXI», — и навершие рукоятки, выполненное в виде круглой пластины, с которой на меня пристально смотрел широко открытый глаз…

Я медленно приходил в себя, заново узнавая полузабытый мир. Скользил ничего не понимающим взглядом по окружавшим меня предметам, вслушивался в ещё нераспознанные шумы, что врывались в меня извне. Я все ещё был не просто солдатом, а военачальником — обладателем высочайшего, на уровне генерала армии, воинского чина предводителя десятитысячной «тьмы», — и моя рука по-прежнему до судороги сжимала невидимый меч, а грудь сдавливали массивные доспехи…

И вдруг всё это неуловимо ушло из меня, истекло, растворилось в пробуждающемся потоке сознания. Лишь напоследок резко заныла рана на правой щеке, да что-то большое, тёплое и лёгкое шевельнулось внутри… Может, это вернулась в меня душа, блуждавшая неведомо где. Впрыгнула обратно, как невидимая и невесомая кошка, гулявшая сама по себе всю ночь. Она шевельнулась, словно устраиваясь поудобнее, и принялась гладить неощутимыми касаниями тело, которое не успело отвыкнуть от неё. К счастью, НЕ.

Может быть, так и ведут себя души по ночам?

Может быть.

Может…

Сканируя участок открытой местности, я лежал в густых кустах под раскидистым деревом на краю лиственной рощи, в которой устраивался на ночлег, и сжимал ладонями округлые боковины универсального бинокля. Остаточные видения ночной схватки на мечах не шли из головы, стояли перед глазами. Они застили виды поля, которое мне вот-вот доведётся переходить… Усилием воли, предельно сконцентрировавшись на реальности, я отодвинул их подальше, из оперативной памяти в постоянную. Это оказалось нелегко, но я справился. Никакой, даже самый яркий и выпуклый, сон не может внести помехи в отработку следующего этапа моего маршру… СОН???