Михаил Кликин - Личный враг Бога

Глеб беспомощно огляделся. Никому до них не было дела.

Верзила выглядел опасным человеком. Значительно более опасным, чем неповоротливый Кинг-Конг в деревне.

— Давай, не мешкай.

Стоило ли рисковать?

Глеб взялся за рукоять меча, потянул вверх, высвобождая клинок из ножен, еще не решив: бросится ли он сейчас на грабителя или же просто отдаст ему свое оружие.

Верзила протянул руку, и на его указательном пальце ослепительно блеснул бриллиантом массивный перстень. Глеб успел увидеть замысловатую вязь мелких рун на золоте украшения.

Блеск кольца заметил не только Глеб.

— Что тебе надо от парня? — раздался новый голос, вроде бы даже знакомый.

Верзила сразу сник. Его нож, сверкнув лезвием на прощание, незаметно куда-то спрятался.

— Ничего, Апостол.

— Ты даже знаешь мое имя? — хмыкнул человек, вклиниваясь между Глебом и верзилой. Глеб узнал эту спину, и косолапую походку, и голос. — Значит ты знаешь и то, что мне от тебя надо.

— Что?

— Я видел это у тебя на руке. Занятная вещица. Дай-ка взглянуть мне на нее еще раз.

— Но… — Верзила сник еще больше. — Послушай, Апостол… Хочешь, я заплачу тебе?

— Видимо, ты все-таки плохо меня знаешь. От Апостола нельзя откупиться.

Задвинув клинок в ножны, Глеб отступил в сторону, продолжая наблюдать за развитием событий.

— Хорошо. Я отдам его тебе. Только спокойно… — Верзила зачем-то полез в карман штанов, и вдруг резко отскочил назад, широко расставил ноги, раскинул руки с невесть откуда взявшимися кинжалами, пригнулся. Он был похож на паука.

Апостол даже не шевельнулся, меч его по-прежнему находился в ножнах у бедра.

— Отдай добром! — склонил он голову.

— Возьми! — прошипел верзила и бросился на врага.

А потом… Глеб толком не успел увидеть движения, просто оказалось, что Апостол стоит выпрямившись и держит в руках свой меч, опустив его острием к земле. И верзила, разрубленный практически пополам, от плеча до пояса, валится на пыльную колючую траву. И кровь хлещет из страшной раны…

Глеб отшатнулся.

Апостол вытер клинок об одежду поверженного противника, убрал меч, наклонился, снял перстень с руки убитого, повертел его в пальцах, любуясь игрой света на гранях кристалла, разглядывая руны. Затем надел перстень на мизинец левой руки, обернулся и увидел Глеба. Посмотрел на ножны, на рукоять меча. Сказал:

— Действительно, неплохая игрушка для новичка. Украл или купил в рассрочку?

— Заработал, — сказал Глеб, стараясь держаться с достоинством.

— Заработал? — хмыкнул Апостол, чуть внимательней присматриваясь к Глебу. — Мы где-то уже виделись?

— Да. Недавно вы дали мне совет, чтобы я никогда не извинялся.

— А, так это ты! Надеюсь, ты последовал моему совету? — Он показал трофейный перстень Глебу и спросил: — Знаешь сколько стоит такая вещица?

— Нет.

— Я надеюсь выручить за нее никак не меньше полутора тысяч.

— Серебряных? — поразился Глеб.

— Золотых, — ухмыльнулся Апостол. — Не зря этот парень не хотел мне ее отдавать. Впрочем, я в любом случае убил бы его.

— Но зачем?

— Мне ни к чему живые враги. Их и так у меня слишком много… А ты, видимо, совсем недавно в Мире?

— Да.

— Это заметно. Первый раз идешь в Город?

— Да.

— Там тебе сейчас самое место. Не лезь на рожон. Накопи денег, потренируйся, купи приличные доспехи, оружие. Никогда не спеши.

— Спасибо за совет.

— И никогда никого не благодари… А ты бойкий парень. Ты мне нравишься. Дам тебе еще один совет — если обзаведешься приличными вещичками, постарайся не попадаться мне на пути. Я живу трофеями. И мне это нравится. Кстати, если хочешь, можешь снять что-нибудь с него. — Апостол кивнул на убитого. — Я уверен, у него есть кошелек, и он набит потуже, чем твой.

— Нет, спасибо, — замотал головой Глеб. — А вы тоже направляетесь в Город?

— Да. И не называй меня на «вы». Никого так не называй, если не хочешь казаться Новорожденным.

— Вы… Ты можешь встать со мной в очередь. Я уже почти у самых ворот.

— Пожалуй, я пройду просто так.

Апостол развернул плечи и косолапой походкой направился к толпе. Люди расступались перед ним, и уже через минуту его голова мелькала возле самого входа. Глеб с завистью посмотрел вслед воину и стал протискиваться на свое место. Его пихали в ребра, толкали, ругались на него, но он упрямо лез и лез, сдерживая рвущееся вежливое «извините».

В какой-то момент его развернуло, приподняло так, что он потерял опору под ногами, и тогда он увидел, что возле трупа верзилы, оставшегося на обочине дороги, присел какой-то человек и роется в его одежде.