Александр Шакилов - Ярость отцов

Не моргая, я смотрел на туман – всё ждал, что оттуда выберется хоть кто-то.

Ни единого больше союзника.

Зато со скрежетом, визгом и хрипом над клубами пара поднялся громадина-бионоид. От его хвоста-раструба отделились десятка два ракет и, промчавшись над нами, врезались прямо в Голована, Рыбачку и японку.

Вспышки.

Грохот взрывов.

Стеклянная взвесь в воздухе вперемешку с пламенем и дымом.

Вот и нет больше моего друга Гордея.

И Голована больше нет.

И милой девушки с большими…

Бионоиды медленно, зная, что двум сапиенсам некуда деваться, двинули к нам. Тот, что справа, пропустил товарища вперёд. Шаг, от которого тряхнуло всю равнину. Ещё щаг. Туман остался позади, и теперь я мог увидеть, что отделённая нашим залпом нога почти что приросла обратно к телу, по которому в месте стыка сновали мелкие твари вроде блох, но в разы больше. Там же сверкали, осыпаясь, искры сварки. Твою мечту! Да эти «динозавры» ремонтников при себе держат, чтобы латали их тут же, на поле боя, без отрыва от производства, то есть от битвы.

То есть от расправы.

Шансов победить у нас и раньше-то не было, а теперь…

Теперь не осталось и надежды на победу.

Подняв перед собой двуствольное оружие крысозавров, я открыл огонь капсулами по копошащимся на ране ремонтникам. Одного сшиб, второго, третьего… Патрик стоял рядом со мной, руки опущены. Надо было сказать ему что-то ободряющее или велеть бежать отсюда, уходить, пока не поздно. Но я не мог. Когда знаешь, что вот-вот умрёшь, лгать как-то совсем неприлично. Мерзко даже. Потому я лишь молча всаживал заряд за зарядом в «блох» со сварочными аппаратами в лапах. Одни безропотно сгорали, оставаясь на теле бионоида обугленными прыщами, другие, лишь слегка заддетые выстрелами, падали с брони под лапу, только ими отремонтированную. Но тех, кто продолжал трудиться, примётывая обратно и латая отсечённую квазиплоть, не становилось меньше. Взамен потерянным тут же прибывали новые – они будто отпочковывались от могучего тела своего носителя.

«Динозавры» приближались.

Жить нам оставалось считанные секунды.

На нас сверху равнодушно взирал шпиль Цитадели.

Сом! Рядом сом!.. Милена вертела головой высматривая опасность.

Подплыла Хельга, показала кисть, сложенную чашкой, ладонь кверху. Из-за всплеска адреналина Милена не сразу сообразила, что та говорит «Я устала!» А через миг у подруги из носу хлынула кровь, наполняя собой маску изнутри. Всего лишь лопнули мелкие сосуды. Это не опасно. Но из игры невеста палача выбыла.

Милена обернулась к Зауру и показала ему кисть со сложенными вместе пальцами, поднятую вертикально вверх, потребовав тем самым подплыть к ней и Хельге.

И увидела, что тот готов выстрелить из ружья в огромного сома, затаившегося среди травы. И метил палач сому в голову.

Что может произойти, если рыбина, у которой из головы торчит гарпун, атакует ранившего её ныряльщика? Ничего хорошего.

То ли Заур не увидел поднятый кверху указательный палец, то ли не вспомнил, что этот жест означает «Нет! Не надо!», но он выстрелил. Гарпун угодил сому в голову – рядом со странным наростом, который запросто мог бы бионоидной штуковиной путников, подчинившей себе речного хищника.

Обезумевший от неожиданной боли сом атаковал Заура, метя тому в лицо. Палач чудом успел сместился в последний момент, чем уберёг маску от удара. Сомяра – килограммов сто в нём, не меньше – ударил палача в ухо. Перфорация барабанной перепонки Зауру гарантирована. Ружьё вырвало из рук, потому что жених Хельги не успел или просто не сообразил отпустить катушку, и потащило вслед за рыбиной.

Хельга отчаянно размахивала руками, пытаясь привлечь к себе внимание, ведь в маске её плескалась кровь. И ей это удалось, потому что из глубин выплыл второй сом, ничуть не меньшего размера, чем первый, и устремился к ней. Страшный удар головой в грудную клетку. Тело Хельги изогнулось, точно резиновое. Сломаны рёбра. В идеале – только рёбра.

Милена знала, как справиться даже с самым крупным сомом.

Надо всего лишь схватить его жабры – скользкие! – и быстренько поднять на поверхность, заодно перевернув монстра кверху брюхом. В таком положении сом беззащитен. Не рыпается. Такая вот особенность его вестибулярного аппарата.

Легко?

Ну-ну.

Подстреленный Зауром сом вернулся – его теперь можно опознать по торчащему из головы гарпуну – и, вцепившись в ногу палача, принялся трясти её, дёргать, изворачиваясь всем телом.