Роман Глушков: В когтях багряного зверя

– Вот болваны! – еще больше вскипела Долорес. Прямо как та вода, что булькала в нашем подвешенном над огнем котелке. – При чем тут вообще дни недели и какая-то равнина! У вас что, действительно у всех память отшибло?

– Кажется, задавая свой вопрос, мадам Проныра имела в виду некую знаменательную дату, о которой мы с вами, мсье, запамятовали, – подал голос Гуго «Сенатор» де Бодье, откупоривая заработанный нами сегодня утром бочонок с пивом, какое мы в последнее время предпочитали опостылевшему кактусидру. – Сказать по правде, память у меня стала ни к черту. Вынужден к своему стыду признаться, что не припоминаю, какое событие я имел честь отмечать с вами год назад.

Я и Сандаварг вопросительно переглянулись, но так и не нашлись, что ответить. Очевидно, в нашей с ним памяти тоже зияли досадные прорехи.

– Это случилось не год, а всего лишь полгода назад, – снизошла наконец до разъяснения Малабонита. – Ровно полгода назад Дарио Тамбурини отправился верхом на своей бомбе в самое сердце ада. Благодаря чему вы, неблагодарные склеротики, и можете сегодня объедаться жареным мясом, пить вот этот славный напиток и греться возле костра. Если бы не Дарио, сейчас мы с вами давились бы сухим курадо, сухофруктами и кислым кактусидром. А ночью, кутаясь в одеяла, стучали бы зубами от холода. И пускай при этом Тамбурини наворотил уйму бед, мы не вправе забывать о том, что творилось тогда в Новом Жерле. И тем более стыдно забыть об этом сегодня – в день, когда есть повод выпить за упокой Дарио и прочих табуитов, кто не дожил до возвращения в наш мир огня и воды.

– Охонь – хорошо! Фота – херьмо! К щерту фоту! – поддакнул Малабоните пятый член нашей команды, говорящий варан-броненосец Физз. Без солнца, что напитывало светом его фосфоресцирующую по ночам чешую, Физз полюбил огонь больше, чем кто-либо из нас. Даже Убби, который храбро бился врукопашную с самими Вседержителями и их слугами-вактами, и тот робел, когда подходил слишком близко к костру. Зато ящер в последнее время осмелел не на шутку и подползал к огню так близко, что тот едва не лизал ему чешую.

А вот реки и озера наш хвостатый товарищ откровенно презирал. И не приближался к ним без особой нужды, утоляя жажду по старинке – из своей поилки на бронекате. Видимо, разлившиеся по Атлантике водоемы напоминали варану о проклятом Юге, откуда мы с таким трудом вырвались. Там холоднокровному пресмыкающемуся, чтобы не окочуриться, приходилось впадать в анабиоз, чего болтливый жизнелюб Физз терпеть не мог. Если бы не огонь, который мы разводили на вечерних привалах, он и сейчас пребывал бы в спячке. Но жар и свет костра скрашивали ящеру тоску по солнцу, наделяя его силами для ночной охоты и караульной службы.

Малабонита перегибала палку. Мы не забывали про нашего погибшего друга Дарио и про все, что он для нас сделал. Просто за день мы чертовски вымотались, и у Долорес опять разнылись недавно зажившие травмы, которые и испортили ей настроение. Хотя отчасти ее упреки были справедливыми. И откупоренный Сенатором пивной бочонок позволил нам почтить память Тамбурини-младшего, со дня гибели которого и впрямь минуло целых полгода.

Как быстро, однако, летит время! После возвращения огня история пустилась вперед галопом, от которого у многих прежде нормальных людей напрочь стрясло мозги.

Нашу компанию эта скорбная чаша, к счастью, обошла стороной… по крайней мере, мне так казалось. Конечно, и в нас многое переменилось за те месяцы, что мы колесим по новой Атлантике. Прежде всего мы научились пользоваться огнем. Сначала разводили его прощальным подарком Дарио – фамильной зажигалкой Тамбурини. А после того, как в ней иссякло топливо, наловчились делать это с помощью самодельного огнива, что де Бодье смастерил из напильника и куска пирита. Мы уже неплохо разбирались в горючих материалах и вовсю запасали их по дороге. Довольно часто они оказывались сырыми, и нам пришлось соорудить для них в трюме сушилку. И все это время мы денно и нощно выдавливали из себя по капле врожденную огнебоязнь. Да, в мире черных всполохов она спасала нам жизни, вовремя подстегивая инстинкт самосохранения. Но теперь, когда метафламма на Земле и след простыл, боязнь огня могла принести нам только вред. Поэтому ее следовало во что бы то ни стало искоренять. Не полностью, а в разумных пределах. Так требовали законы нового мира, в котором мы желали поскорее ужиться.

Получилось ли у нас победить этот страх? Думаю, да. И не у нас одних. То же самое делали тысячи других землян, решивших поскорее подружиться с огнем, о чьих чудесах ходили легенды. И все же нам было проще, ведь мы, четверо, видели прежде настоящий огонь в храме Чистого Пламени табуитов. Видели и знали, что при аккуратном обращении это пламя будет вести себя покладисто и миролюбиво.