Борис Орлов - Испанская партия

В то самое время, когда в кают-компании писалось это письмо, в командирском салоне сидели капитаны Заяц и Кузнецов. И крепко пили, вспоминая события недельной давности...

- А я, по совести говоря, Филиппыч, думал, что все. Амба! - Кузнецов поставил пустую рюмку на стол, посмотрел на разнообразную закуску, подумал и выбрал кусочек селедки в горчице, - Как думаешь: минут тридцать мы бы продержались?

Заяц выпил, подцепил с блюдечка бутербродик с икрой, прожевал и ответил, покачав головой:

- Тридцать минут - наверняка. Больше вряд ли... Хотя их подплав пощипать мог...

Командиры помолчали, налили еще по одной:

- Я когда увидел, что "Зара" отворачивает, думал - сплю.

- Мне тогда уже радиограмму с "Валианта" принесли. Мне легче было...

Выпили. Налили...

- Рожи у подводников были - не описать! - сказал Кузнецов. - Они ж в атаку пошли, а итальяшки - деру. "Спартаковец" за ними даже погнался...

Посмеялись. Выпили. Налили...

- Ну, тезка, давай выпьем за то, чтобы и у нас флот появился. Такой, от которого другие бегать будут!

- И еще раз - за товарища Сталина!

Выпили, налили, выпили. И разошлись...

Радиограмма

Севастополь. Первому.

Разгрузка окончена. На борт приняты запасы и топливо для дальнейшего похода. По моему приказанию спецпакеты вскрыты в 07:08 13 февраля. Выступили в поход в 08:51.

Командир ЭскОН, кап.1 Заяц.

- Проходите, Климент Ефремович. Рад видеть тебя.

Ворошилов прошел в длинный узкий кабинет и сел к столу, напротив хозяина. Берия, вставший навстречу такому гостю, тоже сел на свое место.

- Чаю?

- Благодарю, Лаврентий Павлович, не стоит.

- Может, что-нибудь?.. - Берия замялся. - У меня осталось кое-что, со старой работы...

Климент Ефремович положил на стол руки, свел вместе тяжелые, рабочие ладони. Давно уже не стоял у верстака луганский слесарь, но руки - руки помнили, что они -рабочие. Нарком стиснул сплетенные пальцы, помолчал...

- Вот что, Лаврентий. Давай-ка с тобой поговорим по-товарищески, а уж потом решим: запасы твои потрясти, или... - Он запнулся, помолчал, подбирая слова, и закончил неожиданно, - Вот так вот, вот такие вот дела...

Берия внимательно посмотрел на Ворошилова, помолчал и произнес, чуть растягивая слова:

- Ну, раз так, Климент Ефремович, то выкладывай. Что у тебя стряслось?..

Ворошилов набрал в грудь побольше воздуха, моргнул, чуть поежился, точно перед прыжком в холодную воду и начал рассказывать. Он говорил о своих подозрениях, о частых неформальных встречах маршала Тухачевского и его приближенных, о том, что Якир и Уборевич даже специально приезжают в Москву только для того, чтобы встретиться с Тухачевским в приватной обстановке. Вхож в их круг и Гамарник. И если это просто дружеские встречи близких по духу людей, то это - одно, а вот если...

- И вот что я тебе скажу, Лаврентий, - закончил нарком. - Понимай, как хочешь, а доверия к этой компании у меня нет. Да, не складываются у меня личные отношения с моим замом. Да, не люблю я ни его, ни выскочку этого, Уборевича. Но они - не девушки, чтобы я их любил! Дело одно делаем, и пока все хорошо делалось, так я и молчал. Но, голову готов поставить в заклад - затевается что-то. Очень нехорошее затевается...

И он впился глазами в главу ГУГБ, пытаясь определить: подействовала ли его речь?

Берия стоически перенес огненный взгляд "Сталинского наркома". Он молчал, перебирая в уме материалы дел Путны и Примакова. Конечно, в прямую ни тот ни другой Тухачевского не называли, но...

- Слушай, Климент Ефремович. Уж прости, но спрошу тебя сейчас не как старого знакомого, и не как наркома обороны. И даже не как коммунист коммуниста. Спрошу тебя как начальник ГУГБ советского гражданина: ты знаешь, что Тухачевский тебя у товарища Сталина критикует? Только отвечай честно и по-простому, без всяких там околичностей.

- Знаю. И знаю не от кого-то там, а от Самого, - Ворошилов голосом выделил последнее слово. - И если ты думаешь, Лаврентий, что дело только в этом....

- Не думаю... - веско произнес Берия. - Кстати, давно он тебя критикует?

- Да уж лет десять, - Климент Ефремович невесело усмехнулся. - Как Михал Василича не стало, так и пошло...

Берия снова помолчал. Затем сказал уверенно и жестко:

- Вот что, Климент Ефремович. Спасибо тебе за доверие. Работать в этом направлении мы будем. Будут результаты - дам знать. Тем более, что и у меня похожие мысли имеются...

Лаврентий Павлович нажал кнопку электрического звонка: