Альфред Ван Вогт: Поиски

Она передала чашку по кругу, та наполнялась, переходя из рук в руки, и Дрэйк, с трудом оторвав от нее взгляд, по-настоящему оглядел девушку.

Она была высокой, около пяти футов и шести дюймов роста, с темно — каштановыми волосами. Лицо ее, несомненно, было утонченно — интеллигентным. Худое и приятное, поднятое вверх со строгой гордостью, придававшее ей пугающее выражение отчужденности, несмотря на то, как она брала протянутые ей долларовые бумажки.

— Извините, только по одной в руки, — снова послышался ее голос.

— Они появятся на общем рынке сразу же после войны. Это всего лишь сувениры.

Толпа таяла, все расходились по своим местам. Девушка шла по проходу и, наконец, остановилась перед Дрэйком. Он инстинктивно шагнул в сторону и только потом понял, что делает.

— Подождите минутку, — проникновенно сказал он. — Мой приятель показал мне авторучку, которую купил у вас. Я бы хотел…

— У меня еще осталось несколько, — кивнула девушка. — Не хотите ли, также, и чашку? Дрэйк вспомнил о Келли.

— Моему приятелю тоже нужна авторучка. Его ручка сломалась и…

— Извините, но я не могу продать ему вторую… — Девушка замолчала. Глаза ее расширились, она проговорила с какой -то медлительностью: — Вы сказали… что ручка сломалась? — Пораженная, она пошатнулась, за — тем сказала с раздражением: — Разрешите взглянуть на нее? Где ваш приятель?

Девушка взяла оба обломка ручки из пальцев Келли и уставилась на них. Губы ее задрожали, руки затряслись, лицо посерело и вытянулось. Когда она заговорила, ее голос упал до шепота:

— Скажите мне… скажите; как это произошло? Точно, как?

— Ну, — Келли с удивлением откинулся назад, — я дал ее посмотреть вон тому старому джентльмену, когда…

Он замолчал, потому что его никто не слушал. Девушка повернулась на каблучках и… это было словно сигналом. Старик опустил газету и посмотрел на нее.

Девушка взглянула на него в ответ с выражением птицы, загнанной в угол змеей. Затем, второй раз за последние две минуты, она пошатнулась. Корзинка чуть не выпала у нее из рук, когда она побежала, но девушка успела подхватить ее, несясь по проходу.

Через несколько секунд Дрэйк увидел, как она бежит по платформе. Она удалялась в сторону Пайфферовой дороги.

— Что за черт! — выругался Келли и повернулся к старику. — Что вы с ней сделали? — свирепо потребовал он. — Вы…

Внезапно он замолчал, и Дрэйк, который хотел добавить пару крепких словечек, тоже ничего не сказал.

Голос торговца под ярким солнцем к просторами Уорвик Джанкетона смолк. Через секунду Дрэйк понял, что рассказ закончен.

— Вы хотите сказать, — спросил он, — что это все? Мы остались сидеть, как пара сосунков, отвернувшись от старика? Этим и закончилось дело? Вы так и не узнали, что напугало девушку?

— Он понял, что выглядит странным в глазах Келли, человеком, который ждет от слов или фраз объяснения необъяснимого.

— В нем было что-то такое… — сказал, наконец, Келли.

— Словно вся грубость директоров торговых фирм собралась в нем одном, и еще ощущение неприятности. И мы заткнулись.

Это было описание, которое Дрэйк мог оценить. Он мрачно кивнул и медленно произнес:

— Он тоже сошел с поезда?

— Нет, сошел только ты.

— Я?

Келли посмотрел на него.

— Знаешь, амнезия отвратительная, но забавная штука. Так оно и было. Ты попросил проводника сдать твои чемоданы в Ингни. Последний раз я видел тебя, когда поезд уже отъезжал. Ты шел в направлении Пайфферовой дороги, туда, куда убежала девушка, и…

Обремененный грузом и пассажирами, поезд тяжело продвигался вперед. Когда он ехал по долине, Дрэйк сидел, с интересом глядя в окно на местность, которую смутно помнил из своего детства, а Келли рядом болтал не переставая.

Наконец, Дрэйк принял решение: после полудня он сойдет в Ингни, сделает обход, пока не закрылись магазины, затем доедет на чем-нибудь до Пайфферовой дороги и потратит весь долгий летний вечер на расспросы. Если он правильно помнит, расстояние между городом и крохотным поселком составляет около семи миль. В худшем случае он вернется в Ингни пешком за пару часов.

Первая часть плана оказалась даже проще, чем он предполагал. Есть автобус, сказал ему служащий отеля в Ингни, который отходит в шесть вечера.

Было двадцать минут седьмого, когда Дрэйк сошел с автобуса и, стоя в грязи, которая, собственно, и была Пайфферовой дорогой, смотрел, как автобус, подпрыгивая, удаляется. Шум мотора умолк вдали, пока Дрэйк переходил через железнодорожное полотно.