Альфред Ван Вогт - Рейд к звездам

Еще не успели исчезнуть из глаз извивающиеся ноги, а Мэлтби уже нетерпеливо рвал застежки костюма, сбросил его и сложил, следя, чтобы поверхности трансмиттера прилегали друг к другу. Подбежав к пульту управления, Мэлтби отрегулировал антисвет так, чтобы тот работал на него, и произвел еще несколько корректировок, о необходимости которых знал. Минутой позже корабль принадлежал ему.

Оставалось только сообщить всем трем группировкам о его решении.

И еще оставалась Глория.

Десять дней спустя на борту «Звездного Роя» заседал капитанский совет. Очевидно, появление Мэлтби предшествовала какая-то сцена, потому что к его приходу Глория уже сидела с натянутой улыбкой на непреклонном лице, устремив взгляд прямо перед собой. Глядя на нее, Мэлтби догадался, что в последнюю минуту она попыталась предотвратить слушание — и не преуспела.

Заняв указанное ему одним из офицеров место, он стал ждать вызова, чувствуя некоторое напряжение, но отнюдь не ощущая себя несчастным. Мэлтби понимал, что лишь подлинно весомые аргументы могут обеспечить ему выигрыш, однако ставка в этой игре была столь высока, что заведомо стоила всех усилий — вложенных уже в эту борьбу, и тех, которые еще предстояло вложить. Он украдкой посмотрел на эту «ставку» — и поспешно отвел взгляд, встретившись с ее глазами, метнувшими в него сверкающий отблеск льда. Леди Глория поднялась и подошла к нему.

— Капитан Мэлтби, — сказала она низким голосом, — я прошу вас не давать хода этому иску.

— Ваше превосходительство, — отозвался Мэлтби, — для меня вы одинаково привлекательны — и в гневе, и в постели.

— До чего же вульгарно! — пылко воскликнула она. — Никогда вам этого не забуду!

— Жаль, если мои слова показались вам вульгарными, — произнес Мэлтби. Однако припомните — вы не всегда воспринимали их так.

Щеки леди Глории залились румянцем.

— Я не желаю вспоминать то, что сейчас мне неприятно, — чопорно проговорила она. — Если вы джентльмен, вы не дадите хода этому иску.

— Надеюсь вы по-прежнему считаете меня джентльменом в общепринятом смысле этого слова. Но я не понимаю, какое это имеет отношение к нашей любви.

— Джентльмен не может принуждать к любви женщину, не испытывающую ответных чувств.

— Я хочу лишь возвращения естественной любви, от которой вы были искусственно избавлены.

Вперив в него взгляд, Глория сжала кулаки, словно собираясь ударить.

— Проклятый космический крючкотвор, — отрывисто произнесла она. Хотела бы я… Хотела бы я никогда не пускать вас в нашу библиотеку!

Мэлтби улыбнулся.

— Глория, дорогая моя, — доверительно сказал он, — я слышал вы сами достаточно хороший знаток космического права. Готов держать пари…

— Я не участвую в азартных играх, — холодно перебила она. После всего случившегося ее слова звучали столь оскорбительно, что на мгновение Мэлтби даже утратил дар речи, потрясенный их явной нелепостью. Затем вновь улыбнулся — еще шире.

— Дорогая моя, — сказал он, — вы прекрасно знаете, как можно выиграть дело. Держу пари, что в глубине души вы желаете мне успеха, и потому подсознательно не хотите припомнить некоего исключительно важного аргумента, способного принести победу вам.

— Никаких аргументов не существует, — возразила она. — Мы оба знаем закон. Так что вы умышленно мучаете меня этим разговором.

Внезапно на глазах у нее выступили слезы.

— Пожалуйста, Питер, умоляюще попросила она, — оставьте это дело. Не невольте меня.

Мэлтби заколебался, пораженный страстностью ее мольбы. Однако он не собирался отказываться от своих намерений. Эта женщина безоговорочно вверилась ему на планете звезды S Дорады. Если, избавленная от последствий искусственного воздействия на психику, она не захочет его, то будет свободна.

— Дорогая моя, — произнес он серьезно и искренне, — чего вы боитесь? Себя? Не забывайте — последнее слово остается за вами. Право же, вы сознаете, что выберете меня, и мысль эта кажется вас сейчас отвратительной. Однако, освободив свою психику от следов искусственного вмешательства, вы можете захотеть сохранить наш брак.

— Никогда. Неужели вам не ясно, что у меня сохранятся воспоминания об этом времени, о том, что меня вынудили… Можете вы это понять?

И вдруг Мэлтби понял, что до сих пор смотрел на это дело с чисто мужской точки зрения. Женщинам все представляется иначе. Им необходимо выбирать спутника жизни без малейшей тени принуждения. Это открытие поколебало его непреклонную целеустремленность, однако он по-прежнему не мог заставить себя произнести слова, которые освободили бы Глорию.