Вячеслав Коротин - Триумф броненосцев. «До последнего вымпела»

– Благодарю тебя, Господи, что не дал взять греха на душу! – шептал про себя, кроме этого, Вирен.

– Павел Павлович, пройдите рядом с местом гибели – вдруг кто-то чудом спасся, – обратился адмирал к командиру крейсера.

– Разумеется, Роберт Николаевич, но только пусть уже сначала на дно уйдет. Если вы не настаиваете, конечно…

– Ни в коем случае, действуйте по своему усмотрению.

– Крейсера подходят! – раздался голос сигнальщика. – Наши!

– Черт побери! Стыдно сказать, но о них и забыть успел… – Вирен словно встряхнулся после последних событий. – Передать на крейсера: «Немедленно атаковать вражеские миноносцы на зюйд-остовых румбах».

Его спешка была понятна: здесь вам не Балтика – никаких сумерек не ожидается, солнце ныряет за горизонт на протяжении нескольких десятков минут. Так что свои броненосцы необходимо защитить от ночных атак превентивными мерами – отогнать ночных хищников морской войны как можно дальше. А там – пусть ищут на бескрайних просторах открытого моря в полной темноте. Благо, что сейчас пасмурно и всего пару дней прошло с новолуния.

– Кажется, «Пересвет» видно, ваше превосходительство, – отвлек адмирала капитан второго ранга Вяземский.

– Добро! Пошли к нему. И отсигнальте Ухтомскому, чтобы тоже двигался в данном направлении. Нужно поскорее соединяться, отрываться подальше от этой волчьей стаи, пока не стемнело, и удирать во все лопатки. Заодно запросите эскадру о потерях и повреждениях.

Мачты «Жемчуга» немедленно запестрели сигнальными флагами, а еще через пару минут сигнальщики наперебой стали докладывать о состоянии побывавших в бою броненосцев:

– «Бородино»: семнадцать убитых и сорок четыре раненых, выведены из строя две башни шестидюймового калибра.

– «Победа»: тринадцать убито, восемьдесят ранено, пробоина в корме, разбиты вторая и третья трубы. Почти не осталось десятидюймовых снарядов.

– «Полтава»: убито двадцать, из них два офицера, ранено двадцать четыре, разбита кормовая башня и пробоина в носу над ватерлинией.

– «Сисой»: восемь убито, тридцать один ранен, в том числе командир. Уничтожена батарея правого борта, разбита первая труба.

– «Наварин»: убито двенадцать, ранено двадцать девять, не действует рулевая машина, сбита одна труба, пробоина в корме.

– «Нахимов»: убитых трое, ранено восемь, особых повреждений нет.

– Да уж, – мотнул головой Вирен, – без малого сотня только убитых, а ведь еще и на крейсерах с «Пересветом» полегло немало. А уж на «Орле»…

– Наверняка раза в четыре больше, чем на всех остальных судах, вместе взятых, – продолжил мысли командующего начальник его штаба. – А еще сколько раненых умрет…

– Еще ночь пережить надо – самураи наверняка озверели от такой пощечины и начнут бросаться на своих миноносцах в атаки как бешеные.

– А ведь мы отправили крейсера в бой с этой сворой, даже не выяснив, что у них с артиллерией, с людьми, каковы повреждения…

– Оставьте. Как-то под Артуром Эссен на своем «Новике» один разогнал семнадцать японских миноносцев, а тут четыре крейсера и любой из них сильнее «Новика».

– Однако командует ими не Эссен, Роберт Николаевич, – резонно возразил Клапье де Колонг, – и крейсера большие, менее увертливые, чем юркий «Новик». Да еще и в бою с утра. К тому же, если мне не изменяет память, в том бою под Артуром участвовали малые миноносцы, а здесь, скорее всего, будут истребители…

– Все-то вы видите в черном свете, Константин Константинович, – недовольно посмотрел на своего ближайшего помощника Вирен. – А что бы вы предложили? Позволить японцам приблизиться вплотную к главным силам перед самым наступлением темноты? Сильно подозреваю, что в этом случае адмиралу Небогатову придется воевать с самураями один на один. Без нашего участия.

Я очень надеюсь, что Энквист просто отгонит японцев на почтительное расстояние, что не увязнет в бою и преследовании. Однако, даже если представить, что все наши крейсера погибнут в результате этой стычки, то все равно буду считать результаты оправданными, если броненосцы при этом спокойно дойдут до Владивостока.

В ответ на столь откровенную тираду командующего у начальника штаба просто не нашлось слов. Он оторопело вытаращил глаза на Вирена, несколько раз приоткрывал рот, чтобы, вероятно, убедить своего непосредственного начальника в чудовищности его планов, но… Мысли никак не складывались в связные предложения. Во всяком случае, такие, которые можно озвучить в лицо начальству…