Вячеслав Коротин - Триумф броненосцев. «До последнего вымпела»

– Ну и что мне теперь с тобой, курицыным сыном, делать? – Василий мрачно смотрел на матроса, вытянувшегося перед ним в струнку.

Гальванер Нефедов угрюмо молчал.

– Раздевайся до пояса, – неожиданно приказал Соймонов.

Матрос в полном обалдении уставился на старшего офицера.

– Выполнять!

Нефедов, подчинившись приказу, быстро потянул одежду через голову.

– Это что? – лейтенант показал на еще розовый шрам, пересекавший живот гальванера.

– Осколок японский зацепил.

– Требуха наружу была?

– Почти.

– И кто же тебя заштопал?

– Его благородие доктор Александровский.

– А если бы не он?

– Помер бы, наверно…

– Не «наверно», а точно. И даже до Владивостока бы не дотянул. В море бы тебя схоронили. Так что даже могилки бы не имел. Так?

– Так точно.

– Так какого же морского черта ты голосил, что все доктора сволочи, мерзавец?! Отвечать! – не сдержал эмоций Василий.

– Помутнение нашло, – крайне неубедительно пробубнил матрос.

– Помутнение, говоришь… И сколько ты этого «помутнения» выхлебал?

– Непьющий я, ваше благородие. Сызмальства не приучен. Батюшка строг был насчет этого…

– Так в чем же дело?

Повисло тягостное молчание, единственным звуком, различимым в каюте старшего офицера «Пересвета», был плеск волн за открытым иллюминатором.

– Я жду ответа.

– Письмо я получил, ваше благородие, – лицо матроса сморщилось, и, казалось, сейчас этот двадцатипятилетний мужчина разрыдается, – сестренка моя, Аннушка, померла. Четырнадцать годочков…

– Сочувствую. Понимаю – тяжело.

– Так в том-то и дело, господин лейтенант, что доктор, пока ему красненькую не положат, отказался даже пойти ее посмотреть. А где моим сразу столько денег взять? Просили в долг поверить – выгнал. Пока по соседям и знакомым бегали, упрашивали, собирали… – голос Нефедова сорвался.

«Сукин ты кот, – думал про себя Василий, – непьющий ведь, служишь третий год – наверняка с полсотни накопил, а то и под сотню. Неужто не мог родственникам денег послать, когда в Россию пришли. Наверняка ведь знал, что дела дома неважные».

Но говорить об этом не стал – можно было совсем «добить» парня и, кроме свалившегося на него горя, повесить чувство вины…

– Ваш доктор, конечно, подлец, – начал Соймонов, – но это ведь не значит, что все доктора такие. А ты орал именно это. И что, если бы рядом был тот, кто тебя из лап смерти вытащил, на него тоже бы полез с кулаками?

– Никак нет. Прощения просим.

– Нет уж. Так легко не отделаешься. Передай мичману Лесгафту, что я назначил тебе шесть часов под винтовкой. Как раз до ужина. Будет время подумать, когда следует распускать язык, а когда – нет. Понял меня?

– Так точно, ваше благородие! Покорно благодарим! – гальванер понял, что отделался легко.

– Ступай. – Матрос развернулся и направился к выходу из каюты.

– Стой, дурак. Оденься сначала, – засмеялся Василий.

И такое почти каждый день. То матросы подерутся, то напьется какая-нибудь зараза до поросячьего визга, то господа офицеры начнут свой гонор выказывать друг перед другом – особенно напряженно стало после прибытия для прохождения службы на «Пересвете» пятерых черноморцев – сразу появилась некоторая натянутость в отношениях между «обстрелянными» и «не нюхавшими пороху». Последние немедленно замкнулись в своем коллективе. Больших трудов стоило Василию несколько нормализовать ситуацию.

А последние две недели были вообще сплошным кошмаром, и только вчера закончилась установка новых десятидюймовых орудий в башни. Соймонов за это время спал не более четырех часов в сутки, а Черкасов, казалось, вообще не прилег на свою койку ни разу – на лице, можно сказать, одни глаза и нос остались. Правда, Эссен иногда прямым приказом загонял часов на пять-шесть в свои каюты то старшего офицера, то старшего артиллериста, чтобы те хоть немного отдохнули.

Но в любом случае это были две недели сплошного аврала на корабле…

Раздался стук в дверь, и на разрешение войти в каюту шагнул вестовой командира:

– Вашбродь, господин капитан первого ранга вас к себе приглашают!

– Прошу, Василий Михайлович, – радушно пригласил Эссен лейтенанта, – присаживайтесь.

– Благодарю, Николай Оттович. – Василий сел в кресло и выжидательно посмотрел на командира.

– Хочу поблагодарить вас за порядок на корабле. И особенно за последние две недели.

– Спасибо, Николай Оттович, стараюсь.