«Сума» отчаянно торопился на выручку и даже безуспешно попытался докинуть пару снарядов с запредельной дистанции, но эта помощь не успеет…
Шевельнулась даже предательская мысль: «Если бы, например, свалило первым же залпом трубу, то можно будет прекратить погоню в связи с ее бесполезностью и отойти под прикрытие остальных кораблей отряда…»
Все больше «богатырских» пушек подключалось к обстрелу, и, казалось, боги услышали тайные мольбы японского командира: русский снаряд перебил паропровод и «Акаси» немедленно «захромал», неудержимо теряя скорость.
Однако Стемман решил довести до конца начатый маневр, и его «Богатырь» остался на прежнем курсе, нещадно исколачивая снарядами свою жертву…
…Адмирал Уриу хотел бы прямо сейчас провалиться куда-нибудь подальше, но начальство хотело подробностей, и зачитывание обстоятельно подготовленного доклада надо было продолжать.
– …Итак, «Богатырь», имея преимущество в скорости, занял позицию правее линии погони, а затем пересек ее на дистанции около пятидесяти кабельтовых от «Акаси», который мог отвечать ему только из одной носовой шестидюймовки. Это не позволяло «Акаси» осуществить пристрелку, поэтому огонь не открывался. Русские при этом ввели в действие восемь шестидюймовых орудий и в течение последующих двадцати минут выпустили около двухсот снарядов с практически предельной дистанции. И хотя на таком расстоянии вероятность попадания даже с учетом продольного огня составляет не более одного процента, но они все рассчитали точно: дело в том, что на пятидесяти кабельтовых снаряд их шестидюймовки падает под углом почти тридцать градусов, а у «Акаси» толщина бронепалубы всего один дюйм обычной стали… И их слишком медленные в обычной ситуации взрыватели имеют как раз вполне достаточное замедление, чтобы снаряд успел пробить все палубы, включая броневую… Видимо, один из них и попал в носовой погреб, вызвав взрыв и практически мгновенную гибель идущего полным ходом корабля, – тяжело вздохнув, адмирал резюмировал. – Собственно, как показали наши расчеты, в результате решения отказаться от маневрирования под огнем в попытке догнать «Амур», крейсер был практически обречен на тяжелые повреждения. Соответственно, инструкции командирам кораблей на этот счет требуют обязательной правки, чтобы не допустить впредь подобных инцидентов. Доклад окончен. Спасибо за внимание.
– Вот это да! – только и смог изумленно выдохнуть Стемман.
Казалось, все вокруг дружно орали «Ура-а-а!», размахивали бескозырками, кто-то на радостях обнимался.
– Как мы его, Александр Федорович! – подскочил к командиру старший офицер крейсера Александров. – Доигрались-таки японцы со своими самурайскими замашками!
В «Акаси» попало шесть снарядов, что для такой дистанции весьма неплохо, но один из шестидюймовых гостинцев оказался воистину «золотым». Будь это изделие Путиловского завода даже целиком из чистого золота, то он все равно не стал бы для России более ценным. Полцентнера стали, содержащие полтора килограмма пироксилина, взломали тонкую бронепалубу японского крейсера и проникли в его самое «нежное и уязвимое место» – погреб боезапаса носового орудия. «Терпеливый» взрыватель дождался нужного момента… Рвануло.
На «Богатыре» увидели выплеск желтого пламени, дым, поднявшийся выше мачт, а когда докатились раскаты взрыва, корабль противника уже зарылся в волны по самую корму.
Хватило минуты, чтобы трехтысячетонный крейсер исчез с поверхности. И это была жирная точка в данном бою. Японцы уже не собирались преследовать и, подойдя к месту гибели собрата, пытались спасти немногих выживших. Русские, разумеется, даже в состоянии эйфории от нежданной победы, не стали пытаться атаковать превосходящего противника.
– Яков! – окрик взводного вернул задумавшегося было прямо в марширующем строю бойца к реальности. – Руку как положено сгибай! Кулак должен останавливаться прямо над пряжкой!
«Вот ведь! Только-только научился ходить в такт и перестал получать по ногам от идущего сзади, так теперь еще и руки не так двигаются! Замучили уже этим вышагиванием!» – мысленно возмутился начинающий солдат, но тем не менее стал внимательнее следить за руками. Что, впрочем, не помешало вернуться к предмету недавних размышлений.
Надо сказать, что предмет размышлений Якова носил длинную, обычно хитро уложенную на затылке косу, и вот уже почти год не покидал надолго мысли молодого человека. Правда, раньше они воспринимались скорее как мечты о чем-то недостижимо-прекрасном. Соне Яков тоже нравился, но как ему, третьему сыну обычного сапожника, было рассчитывать на что-то серьезное с девушкой из семьи пусть тоже не великого богача, но всеми уважаемого человека? Каморка под лестницей в городе или гнилая халупа в каком-нибудь селе на отшибе – вот и все, что он реально мог предложить учительской дочке.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу