Наталья О`Шей - Ангелофрения

Дирижабль был пришвартован к станции. Он покачивался на зыбкой воздушной перине, словно лодка на волнах.

Да, «Тион»… Да, здесь и сейчас… Да, как ни поразительно…

Все-таки случилось, как было предсказано: дороги сплелись.

И снова никаких переживаний: ни радости, ни удивления, ни предвкушения. Эмоции, которые испытывала Магдалина, глядя на дирижабль с тигриными полосами на оболочке, были сродни тем, что посетили ее, когда она стояла возле умирающего Азазела. А ведь совсем недавно она самозабвенно преследовала «Тион». До хрипоты кричала в дымные московские небеса, рисковала жизнью – своей и младших кузенов…

А теперь – лишь холодная констатация.

Дирижабль на месте, соединен со станцией паутиной стальных тросов и трапами. На верхней решетчатой платформе станции кто-то стоит. Груда блоков, занесенная песком, – руины портальной пирамиды: одной из многих в окрестностях Мемфиса.

Не мысли, а лаконичные записи в гроссбухе с финансовыми отчетами.

Пустошь, на которой раньше можно было встретить лишь скорпионов, змей да непоседливые перекати-поле, запружена людьми.

Мужчины и женщины, дети и старики. Разных возрастов и всех сословий.

Стоят плечом к плечу, глядят, словно загипнотизированные, в сторону станции. Появившийся бронемобиль они попросту не замечают. Их одежды серы, их волосы – одинакового пегого цвета, их кожа – лилово-бледна.

Откуда они могли появиться, если каждый обитатель Мемфиса, не считая кучки обреченных неудачников, давно убрался подальше от черных туч и смрадного ветра?

А над башней сияет роскошная радуга. Ей не место в темном небе; и Магдалина понимает, что радуга – внешнее проявление творимого волшебства.

– Жди здесь! – распорядилась Магдалина и толкнула тяжелую створку люка.

Она обошла паромобиль, окруженный клубами пыли, приблизилась к людям. Стоявшие в последнем ряду обернулись, забормотали нечленораздельно то ли приветствия, то ли проклятия.

Магдалина уже видела такую же черноту в глазах тети Эмили и матушки Птанифер. Неживой взгляд призванных в мир при помощи магии.

Серые нехотя расступились; Магдалина шагнула в толпу. Строй тут же сомкнулся за ее спиной. Магдалина двинулась к станции. Ее словно окружал невидимый кокон, который заставлял серых людей уходить с ее пути и не позволял прикасаться.

Бормотание превратилось в гул потревоженного улья. Постепенно Магдалина начала различать отдельные фразы.

– …предупреждали, кошка драная…

– …мы грядем, мы непременно грядем…

– …и польются слезы по живым, не по мертвым…

Вдруг, заглушив бурчание толпы, раздался крик:

– Магдалина!

Она обернулась. Распихивая серых людей, к ней пытался пробиться отец. Черный костюм, белоснежная рубашка, чуть съехавший в сторону галстук… Растрепанная, до прозрачности седая борода, покрытый испариной широкий лоб. И та же мертвецкая бледность кожи и мрак в глазах.

– Я всем вам помогу, Магдалина! – с жаром проговорил отец, тщась протиснуться между двух неподвижных солдат в форме нубийской революционной армии. – Эфирные тела не могут долго существовать без должной подпитки извне! Позволь, я помогу!

– Не сейчас, пап а , – через силу ответила Магдалина. Она пошла дальше, и Павел Эльвен скрылся в толпе.

Но далеко продвинуться не удалось. Дорогу Магдалине заступило безголовое тело атлетически сложенного мужчины, из одежды на котором были лишь шелковые кальсоны. Тело слепо зашарило руками, ощупывая незримую преграду, окружавшую Магдалину.

– Опять вы, Козловский… – вздохнула Магдалина. – Пойдите прочь, у меня нет того, что принадлежало вам.

Обезглавленный доктор с досадой притопнул, постучал кулаком в грудь, а затем вклинился в толпу и растворился среди серых фигур.

Магдалина не сумела сделать и десяти шагов, как ее снова окликнули.

Если бы не бледность, Мукеш выглядел бы как в тот день, когда они впервые встретились в доме Матвея Эльвена. Мундир советника мэра, на обритой в традициях жрецов Старого Царства голове – фуражка с гербом Мемфиса на кокарде.

– Два человека, наделенные одинаковыми способностями! – прокричал ей Мукеш. – Мужчина и женщина! Два честных, благородных, смелых человека! Нам суждено быть вместе! Несмотря на время, место и обстоятельства! И смерть не разлучит нас, любимая!

– Мукеш, прости… – прошептала Магдалина, отворачиваясь, чтобы не видеть страшной улыбки мертвого соратника, его заточенных зубов, его глаз, как будто залитых тушью.