Михаил Гвор - Поражающий фактор. Те, кто выжил

– Значит, надо сделать так, чтобы ему стало невыгодно добывать здесь золото, – сопротивлялся Генка. – Почему он сейчас не пытается штурмовать?

Директор был прав. Но не совсем. Одну попытку штурма бандиты вчера предприняли. Но какую-то вялую и неуверенную. И, напоровшись на огонь почти двадцати стволов, быстро откатились назад.

– Думаю, он в курсе ваших проблем с продуктами. Хочет взять измором. Ему нужен не только рудник, но и специалисты. Ваши беглые работники смогут добывать золото без вас?

– Нет. Это, по сути, чернорабочие. Подай – принеси, стучи – не стучи. Может копать, а может и не копать. А если засыпать взрывами дорогу… Без транспорта здесь делать нечего.

– Бессмысленно. Разгребут. Подгонят бульдозер или сотню таджиков с лопатами…

– Не разгребут, – впервые за все совещание вмешался Батяев.

– Почему? – спросил Генка.

– Извините, Геннадий Аполлинарьевич…

Дальнейший план родился быстро.

– Операция «Большой Блеф», – откомментировал его Давид. – Мне нравится, вполне в духе Шабака!

Это было вчера. А сегодня планировалось вывести гражданских. А заодно заложить заряды. Но… на утренней связи Санки передали приказ Виктора не начинать эвакуацию до подхода дополнительных сил.

– Пришедшие разъяснят, – откомментировали Санки. – Надо выждать день.

– Почему? – спросил Генка Давида.

– Не знаю. Но Витя ошибается редко. Надо подумать, – ответил тот. – Чем Виктор от меня отличается? Я в первую голову спортсмен. Он – спасатель…

Кошмар дневного сна опять пришел ночью. Только теперь у Бори был автомат, и он, в конце концов, пускал его в дело. Хорошо видимые в воздухе пули медленно летели к груди солдата, неторопливо просверливали в ней большие неаккуратные дыры, из которых фонтаном била кровь, расплескиваясь по земле и забрызгивая Бориса.

Утром Боря встал злой и измученный. Мелькнула трусливая мысль не бегать сегодня. Раз теперь его тренирует Урусов, пусть он и определяет нагрузки. Мысль не понравилась. Он тряхнул головой, как бы прогоняя сомнения, и потянулся за кроссовками.

Привычное и монотонное занятие развеяло и сонливость, и остатки кошмаров. Усталость тоже куда-то ушла. Задумавшись, он пробежал в полтора раза больше обычного и продолжал бег. В голове окончательно прояснилось, но в ней никак не укладывалась такая простая, но дикая для Бориса истина: надо научиться бить и убивать людей. Убивать!!! Вот прямо сейчас пойти и убить.

Боря никак не мог определиться. Одно дело – вызваться, а совершенно другое… Мелькали самые разные идеи. И вообще не стрелять, просто постояв в строю расстреливающих. И выпустить пули над головами приговоренных. И честно отказаться от участия в тяжелом мероприятии. Но каждый раз, когда освобождающее от мук решение, казалось бы, уже пришло, перед глазами вставало лицо мамы, а в ушах звучал ее тоскующий голос: «Где ты, Боренька? Жив ли? Увижу ли я тебя?» И он снова погружался в сомнения, наматывая новые и новые круги по спортплощадке базы, как две капли воды похожей на такую же в городке бригады.

Он пробегал и общий подъем, и завтрак, и только когда уже пора было идти получать оружие, Боря решился.

– Я приду, мама, – чуть слышно прошептал он. – Я обязательно приду. Только немного позже. Мне слишком многому надо научиться, чтобы суметь дойти. Но я приду.

И Борис Юринов, международный гроссмейстер, восходящая звезда и надежда самарских, да и российских шахмат, чемпион мира среди юниоров две тысячи десятого года, пошел получать автомат, чтобы впервые в жизни выстрелить в человека. С четко и осознанно поставленной целью: убить.

Легко сказать: закрыть дорогу. А как? Только кажется, что в горах это можно сделать в любом месте. А на деле… Вот где и как ее перекрывать?

Проще всего рвануть хороший заряд на склоне перед Иматом, где дорога врезана в стену. Один бум, и никакая «Скорая помощь» не поможет. Только врубаться дальше в скалу, что совершенно нереально. Но перекрыть проезд так высоко – значит отдать бандитам Маргузор. Делать это надо значительно ниже, между кишлаками. А там таких прелестных местечек нет. Единственная трудность при подъеме – серпантин. Вот только…

Ехать там трудно. Но и сделать так, чтобы пути вообще не было, тоже непросто. У Стаса мелькнула мысль заровнять склон бульдозером. Не зря же вчера эту дуру притащили аж с самого карьера до лагеря, а сегодня сюда.