Максим Голицын - Глядящие из темноты

— Я понял. — Айльф покосился на него. «Лазутчик, не иначе», — явственно читалось в его взгляде. — Для расширения кругозора вам нужно поглядеть вон туда.

Там тоже толпились люди, возбужденно крича и подбадривая кого-то.

— Эк они стараются, — сказал Айльф.

Леон увидел окруженные плотным кольцом зрителей сцепившиеся смуглые тела. Двое молодых мужчин отчаянно пыхтели, расставив ноги и мертвой хваткой зажав друг друга в объятьях. У обоих уже были расквашены носы, а многочисленные синяки как следует проявятся чуть позже, решил Леон.

— Ну и что? — спросил он. Движения борцов были беспорядочными, некоординированными… неизящными.

Айльф напрягся, вглядываясь с гораздо большим вниманием, чем за полчаса до того — на кукольное представление.

Берг моргнул светлыми ресницами.

— Обычное дело в таких вот… культурах… пар надо как-то спускать…

Драка тем временем становилась все отчаянней, в кольце притихших зрителей отчетливо послышался глухой хруст, точно переломанной ветви, и рука у одного из сражавшихся беспомощно повисла вдоль тела. Он, казалось, и не заметил этого, обхватив своего напарника неповрежденной рукой, пока тот отчаянно пытался двумя пальцами попасть ему в глазные яблоки.

— А глаза полагается выдавливать? — спросил Леон. — Это как, по правилам?

Берг задумался, поджал губы.

— Обычно в таких вот единоборствах…

— Ничего такого и не полагается, сударь, — встрял Айльф, — вот я и гляжу…

«Окоротить его, что ли, — подумал Леон, — вроде не полагается слуге встревать в господские разговоры… Мерзко все это, а что поделаешь… Ладно, потом скажу».

Он покорно вздохнул.

— Надеюсь, хоть не до смерти драка.

Айльф обернулся. Его живое лицо стремительно меняло выражение — точно рябь на волнах, переливающаяся под ветром.

— Обычно не до смерти, — пробормотал он, — обычно до первой крови… Странное дело, сударь…

Один из борющихся увернулся, зажал партнера в локоть… Тот захрипел, попытался вывернуться…

— Давай! — заорал над ухом у Леона какой-то зевака. — Шею, шею выкручивай!

Ноги побежденного слабо дернулись, заскребли по пыли…

Толпа орала, визжала, на Леона напирали разгоряченные тела… Нападавший расслабил хватку, и его напарник выскользнул из смертельных объятий, повалившись на землю, точно тряпичная кукла, — голова свернута набок, между зубами прикушен кончик лилового языка…

Победитель тем временем недоуменно озирался, словно слабо соображая, что происходит.

Напрягшаяся толпа разом выдохнула, словно единое многоногое, многоголовое существо…

— Не нравится мне это… — бормотал над ухом Айльф.

Берг развернулся, проталкиваясь сквозь кольцо народа, точно мощный плуг.

— Не понимаю я этого удовольствия, — ворчал он на ходу. Рука его при этом рассеянно коснулась рубиновой застежки на плече, отключая видеозапись.

— Так ведь не полагается до смерти-то, — виновато сказал Айльф. — Сроду такого не водилось… Это ж так, для куражу… для развлечения… И чего они их не разняли?

— А ты чего ж не вмешался? — сухо спросил Берг.

— Мое дело маленькое… Я тут тоже чужак, сударь… Не меньше вашего… ну, почти не меньше… Не любят они нашего брата, бродячего актера…

Он моргнул, прислушиваясь.

— Вот, похоже, кто-то и вмешался… жаль только, поздно… толку-то никакого, шум один.

Леон насторожился. Толпа и впрямь изменила структуру, распалась, потом вновь сплотилась вокруг тщедушной фигурки, потрясающей кулаками.

Примас тем временем, точно на импровизированную кафедру, взгромоздился на стоявшую поблизости телегу. Его хрупкие кулачки вздымались к небу.

— Опомнитесь! — его высокий голос перекрыл неразборчивые выкрики зрителей. — Как вы могли? Неужто не видели, кто сидел у них на плечах?

— Нашелся один храбрец, — философски констатировал Берг, — ну-ну…

— А по виду и не скажешь, — Айльф разглядывал священника с неподдельным интересом. — Вы его, часом, не знаете?

— Это, брат, примас Солерский, — рассеянно отозвался Леон.

— Он всегда такой? Голосистый?

— Вроде нет… Мы всего лишь пару часов назад с ним расстались. Тогда он вроде был потише… образованный человек, спокойный…

«Впрочем, — подумал он, — как раз образованного человека все это должно уж так с души воротить…»

— Страховидные бесы, — надрывался примас, — оседлали их! Вы что думали — это честная борьба? Бесы и боролись! А люди лишь повторяли их движения! Он и до сих пор там… сидит… Вот глядите… Сейчас он поднимет руку!