Алексей Голубев - Одиссея барона Урхо

Тонен снова погладил ее по голове.

— Меня долго мучил этот вопрос, — признался он. — Я знал, что рано или поздно он возникнет, но до последнего откладывал его. Судьба поставила нас перед выбором, и он будет сложным. Ты любишь меня?

«Вот так просто?» — удивилась Селена. Ее руки крепче обняли шею Тадеуша.

— Что за глупый вопрос, — смущенно прошептала она и спрятала лицо у него на груди. Ее шепот был тише, чем биение его сердца. — Да.

Тадеуш закрыл глаза.

— Тогда слушай внимательно.

И он начал рассказывать ей про леса Ледяной, про ее снежные шапки, про своих родителей и друзей. И пока он описывал Селене свой мир, перед ее глазами стояло оскаленное в звериной улыбке лицо Дрейза. И когда Тадеуш с замиранием сердца спросил, полетит ли она с ним, ему потребовалась вся острота слуха, чтобы различить едва слышное «да». И его сердце взорвалось от радости.

Тонен проснулся и первые пять минут потратил на то, чтобы как следует позевать. Ту неделю, что прошла после исхода землян, он провел в непрекращающемся приступе лени. За два дня до того, как старый транспортник поднялся на орбиту вокруг Сегратума, унося внутри себя расу нунов и персонал базы Ледяной, он снял гостиницу в противоположном конце города. Здесь он, не выходя из номера, с интересом наблюдал по визору, как диспетчеры пытаются посадить старый корабль обратно на планету и как беснуются чиновники из эмиграционного отдела. Потом корабль исчез. Просто исчез из космоса, даже близко не приближаясь к точке выхода.

И когда он это сделал, город взорвался. Все, что имело хоть какое-то отношение к «Терре», было обыскано офицерами безопасности Союза. Все, кто хоть как-то общался с расой нунов или с людьми из странного бара, были по нескольку раз допрошены. Описание Тонена наверняка не раз всплыло при этих поисках, но барон еще в ту знаменательную ночь перекрасил волосы, сбрил свою бородку и полностью растворился в городе, чье население и без этого до предела осложнило бы его поиски. Впрочем, его особо и не искали. По всеобщему мнению, все агенты странной цивилизации, несколько лет работавшей в самом сердце Союза, исчезли вместе с похищенной ими расой нунов. Для проформы служба безопасности объявила розыск тех, чью внешность можно было восстановить по свидетельствам очевидцев. Результаты были, как и следовало ожидать, абсолютно отрицательными.

Тонен же остался, чтобы дождаться своего корабля. До собственного исхода ему оставалось всего три дня. Слегка размявшись, он спустился на первый этаж, в ресторан, где и заказал себе завтрак. Ему оставалось завершить последнее дело. Среди прочих вещей в его багаже был огромный ящик, который он приказал не тащить к нему в комнату, а оставить на складе, находившемся на первом этаже гостинице. В этом ящике был краб. Руководство базы Ледяной решило не везти его обратно, а попросить Тонена организовать его последнюю экспедицию в подземелья Сегратума. Все-таки робота строили именно для этого. В тот день, когда в подвал к Тадеушу спустилась бледная от пережитого страха Селена, барону как раз объясняли принципы управления крабом. Записи, которые робот должен был собрать во время последней экспедиции, Тонен должен был спрятать в точно определенном месте.

За завтраком он уговорил себя заняться экспедицией краба сегодняшним вечером. На стоянке стоял его автомобиль, которым он тоже кое-как выучился управлять в самые последние дни. Нужно погрузить в него краба, лениво размышлял он, выехать за границы к третьему указателю, там свернуть…

— Ваш заказ, сэр. — Официант, с которым успел подружиться за эту неделю Тонен, принес ему поднос с дымящимися блюдами. Тонен посмотрел на его лицо и вздрогнул. Такой пепельно-серый цвет он видел только у покойников.

— Что случилось, Сиум? — спросил он.

— Ничего, сэр, — мертвенным голосом ответил официант и собрался было уйти, но поймавшая его за запястье рука дернула его к стулу.

— Садись, — приказал Тонен, — и все рассказывай.

Он был в ресторане один, и срочной нужды в услугах Сиума пока не было. Официант, не говоря ни слова, замер напротив него, и вдруг из его глаз покатилась огромная, как жемчужина, слеза. Тонен от удивления выругался на своем родном языке.

— Извините, сэр, — прошептал официант. — Моего сына сегодня ночью забрали…

Он снова замолчал, и это молчание давило на уши сильнее любого грохота.

— Кто забрал? — Глядя на него, Тонен забыл о еде, что в общем-то редко с ним случалось.