Аркадий Рух - Спасти и сохранить

На ковре перед ним сами собою появились блюда с виноградом, абрикосами, вкуснющей — запах-то какой! — долмой, которую мальчик ел всего раз в жизни, на свадьбе соседа-Абдаллы. Большинство кушаний, возникших перед ним, Гафур вообще никогда раньше не видел. А вот и самое вкусное — лепёшки с кизиловым вареньем!

У него потекли слюнки. Кто пробовал — тот знает: нет ничего лучше свежей, испеченной на раскалённом камне лепёшки! А кизиловое, сладко-кислое варенье, сваренное бабушкой в старом медном котле!

Мальчик схватил заветную лепёшку, но тут же в испуге выронил её. Что он делает! Не омывши рук, без молитвы! Грех! Гафур собрался было склониться в привычном поклоне в сторону Мекки… Вот только где эта Мекка? Раньше рядом всегда были старшие, указывающие верное направление. А здесь… Как же быть, вразуми Аллах! Гафур растерянно скользил взглядом по сторонам. Настроение у него испортилось. Подумаешь, красота. Ну, сад, ну, трава, птички, дедушка какой-то ковыляет…

— Дедушка! — обрадовано закричал Гафур. Старик подошёл и с покряхтыванием уселся напротив. — Дедушка, пожалуйста, скажи — в какой стороне Мекка? Мне помолиться очень нужно.

Старичок захихикал. Дряхлый, еле ходит уже, а хихикает.

— Так и молись, если нужно. Мекка-то зачем?

— Как — зачем? — и откуда такие дедушки берутся. Гяур он, что ли? Или издевается? — Молиться в сторону Мекки нужно, так Пророк учил и камень Кааба там. Так все делают! — выпалил Гафур и смущённо надулся. Ходят тут всякие. У самого Аллаха в доме, а — хихикает. Ой! И вправду, зачем Мекка, если Аллах, Великий и Милосердный, здесь обитает!

— Спасибо, дедушка, научил, — улыбнулся, быстро прошептал положенные слова, протянул старику самую пышную лепёшку. — Ты садись, угощайся.

Незнакомец снова захихикал. Ну что опять не так? Ой!

Все блюда внезапно исчезли, даже лепёшка из руки пропала, как не было.

— Ну, малыш? Чем угощаешь? — старик уже не хихикал, а откровенно хохотал. Может, лучше я тебя угощу?

«Издевается» — подумал Гафур, и понял, что сейчас заплачет. Эх, а как всё хорошо было, пока этот не появился…

— Ты ешь, не стесняйся.

Ковёр снова заполнился многочисленными мисками, котелками, чашами.

— Не сердись, малыш. Кушай. Это ведь ты у меня в гостях.

Теперь на лице старика… Да какой он старик, то есть, конечно, куда старше Гафура, но совсем не дряхлый… На лице у мужчины была лишь ласковая улыбка.

«Я у него в гостях. Но я же… Значит…»

— Ну, а ты чего хотел? Грома и землетрясения? Могу устроить. Хочешь?

Гафур отчаянно замотал головой и на всякий случай зажмурился, судорожно бормоча обрывки сутр.

— Эй, ты чего? — хозяин забеспокоился. — Испугался, что ли? Я ж Милосердный, забыл? Ешь давай, воин.

Мальчик несмело поднял глаза.

— Ешь-ешь. Силы тебе понадобятся.

Силы? Зачем? Ведь всё уже кончилось! Или…

— Я еще буду воевать с неверными, да? Я стану великим воином Ислама?

— Будешь. И станешь. Ты будешь воевать с тем, что наиболее мерзко и противно Моей воле. Ты станешь Моим великим воином. Воином Милосердного. Но об этом никто не узнает. Только ты и Я.

А через минуту на глазах Гафура сами собой появились слезы обиды:

— Я думал, я воевать буду! Сражаться!

Сидящий напротив тяжело вздохнул. Лицо его впервые стало совершенно серьёзным и даже печальным.

— Говорю ещё раз: ты будешь воевать. Это и есть настоящая война. И первым делом тебе придётся победить себя.

Мальчик сдавленно всхлипнул. Он всё понял. Он, маленький Гафур, сын кандагарского шорника, обязательно победит.

Казнь должна была состояться на рассвете. Ещё с вечера к стоящему у Римской Дороги холму был доставлен свежевыструганный крест. Преступник проведёт немало часов под палящим августовским солнцем. Специально прибывший всадник прилюдно клялся Юпитером, что не позволит приговорённому умереть быстро.

Ещё бы! Даром, что ли, два легиона целый год ловили по всем северным германским землям вождя Эйриха?! Знаменитого Эйриха, который, придя на римскую службу, покрыл себя славой в походах, дезертировал, бежал в родные леса, сумел обучить соплеменников знаменитому черепашьему строю и нанес войскам Империи ряд оскорбительных поражений? Говорят, родной брат Тита Верумния, того самого всадника, что обещал Эйриху мучительную казнь, бросился на меч после одной из них. Говорят, Эйрих в одиночку победил огромного льва. Говорят, он соблазнил сестру наместника. Многое, ох, многое рассказывает про Эйриха жадный до сплетен плебс!