Дмитрий Ермаков - Слепцы

Наташа, хоть и услышала подозрительный звук, решила лишний раз не тревожить мужа. Рада сначала вздрогнула, забеспокоилась, но потом сказала себе: «Мало ли, что может шуметь. Это вообще не мое дело, за той стороной следить». Что же касается Прохи, то он не смог бы никого предупредить при всем желании. Помощник вождя больше не стоял на посту. Неподвижный, затихший навеки, лежал он рядом с баррикадой. Из макушки Прохора торчал кусок сталактита. Горячая красная кровь струилась по камням.

Я устал настолько, что с трудом переставляю ноги и последними словами ругаю про себя Афоню за то, что тот уговорил нас надеть скафандры. Пользы от них никакой, вред же очевиден – костюм сковывает движения, мешает озираться. Тяжелее всего терпеть запах, поднимавшийся из глубины скафандра. От него и еще от непрерывного треска фонаря у меня разболелась голова. Даша, судя по всему, устала меньше, но и она то и дело останавливается передохнуть.

Между тем кромешная тьма впереди становится все гуще и враждебнее. Отовсюду – сверху, сзади, с боков – на нас надвигаются корявые, уродливые тени каменных цветов и драконов. Когда луч света двигается, шевелятся и тени. От этого на душе становится еще тревожнее.

– Подумать только, мы тут – первые люди! – шепчу я, пытаясь слабым светом фонаря прощупать дорогу хотя бы на десять шагов вперед. – Ни ученые, ни туристы – никто и никогда сюда не забредал…

– Гордишься? – хмыкает за спиной Дуся.

Ничего себе! И как это подруга услышала мой голос? Ведь я едва шевелил губами.

– Ты меня слышишь? – спрашиваю я еще тише.

– Слышу, разумеется, – фыркает Дарья Сергеевна. – Ты что, не заметил, какое тут эхо? Как в Музыкальном зале. Вот бы концерт тут устроить…

Она права. Все звуки, даже самые тихие, усиливаются тут многократно. Поэтому жужжание фонаря так изводило меня. Поэтому шаги мои казались громоподобными. Мне чудится, что это и не своды пещер вовсе, а какие-то живые существа повторяют за нами каждый звук.

– Пересмешники…

Ханифа рассказывала мне легенду о духах, которые, аукая и отзываясь человеческими голосами, заманивали людей в глубь подземелий.

– Так что? Гордишься? – не отстает Дуся.

– Нет. Боюсь. Там, где люди не ходили, тьма страшнее.

Ждал, что Даша посмеется надо мной, но она промолчала. Кружевницына тоже знает, какая разная может быть тьма.

– Да, – шепчет она, – неприятно тут…

Я привык доверять интуиции, а сейчас она просто вопила о близкой опасности. Опасности, которая может прийти в любой момент, откуда угодно.

Еще метров сто проходим, озираясь, среди нависавших над головами утесов и нагромождений каменных фигур, а потом ручка фонарика издает оглушительное: «Крак!» – и больше уже не нажимается. Свет гаснет. Горе-разведчики оказываются в полной темноте.

«На-ча-лось…» – холодею до костей я.

Стоило погаснуть свету, как Даша растеряла даже те остатки самообладания, что у нее еще оставались. Пусть фонарик светил тускло и ужасно шумел, все равно с ним было спокойнее, теплилась надежда, что незамеченным враг к ним не подкрадется. И вот они опять оказались во мраке.

– Что ты наделал?! – угрожающе зашипела Дарья Сергеевна.

– Ничего я не делал! – выпалил в ответ Лыков. – Нашла крайнего! Хрен ее знает, ручку эту, сколько раз на нее нажимали! И сколько раз фонарь роняли! Сломался он, понятно?!

– Ладно, не кипятись, – поспешно пошла на мировую Даша.

Минуты шли. Свет не возвращался. Герман, пыхтя и отдуваясь, возился с фонариком.

Даша устала стоять без дела. Она осторожно двинулась вперед, сначала проверяя дорогу руками, потом ставя ногу. Так Дарья Сергеевна сделала шаг, потом второй, третий. Четвертый шаг она готовила особенно старательно. Чувствовала: впереди опасность. Пол в этом месте ничем не отличался, разве что его пересекала пара трещин, но их тут везде было полно. Кружевницына пощупала камни, постучала по ним, после чего спокойно шагнула вперед.

В следующую секунду пол ушел у Даши из-под ног. Узкая трещинка, которую она не восприняла всерьез, стала в мгновение ока в пять раз шире и продолжала расширяться. Вот зависла над пустотой одна Дашина нога, вот все вокруг нее заходило ходуном, точно пещера пустилась в пляс.

– На помощь! – закричала Кружевницына.

Герман, сумевший-таки заставить фонарик работать, мгновенно оказался рядом. В лихорадочно мечущемся свете Даша успела увидеть, что прямо у ее ног, на том месте, где только что была всего лишь неглубокая расщелина, разверзлась настоящая пропасть.