Дмитрий Ермаков - Слепцы

Шаги становились все громче. Пришельцев из внешнего мира отделяли от станции считаные метры. На станции пели и плясали, восторженные возгласы и крики: «Мы здесь, мы здесь!», не смолкали ни на миг.

Тем временем небольшая группа людей, собранных Кондратом Филипповичем, уходила дальше и дальше по бетонным плитам тропы, ведущей в самые дальние закоулки карстовых пещер.

– Останешься тут, – приказал слепой вождь Даше Кружевницыной, – найди укрытие и понаблюдай, что будет дальше. Найдешь нас на берегу Безымянного…

– А если?.. – пробормотала Дарья. Старик уже не слушал ее. Он гнал людей вперед. Во тьму. И с Арсом Даше попрощаться вождь не дал. Не дал даже коснуться напоследок руки возлюбленного, которую тот попытался ей протянуть. Не прошло и минуты, как беглецы скрылись за поворотом.

Даша пожала плечами и стала искать место для наблюдательного пункта.

«Чудит дед, конечно, – размышляла она, – но, с другой стороны… Чем черт не шутит. Может, он и прав».

Не успела она удобно устроиться на небольшом возвышении, откуда хорошо была видна вся пещера, как в темном пешеходном коридоре, ведущем на станцию, вспыхнул и стал быстро приближаться ослепительный, нестерпимо яркий свет. Гулкие шаги тяжелых сапог и радостные крики раздались под сводами зала.

– Дождались… – шепнула девушка, прикрывая глаза ладонью.

Радоваться или нет этому событию, она еще не решила.

Увидев, что половина племени вместе с вождем сбежала, Прохор в первый момент заколебался. Он стоял у входа на станцию, глядя то назад, то вперед. Слепой обходчик – волк матерый, воробей стреляный, Проха знал это. Просто так панику поднимать Кондрат не стал бы.

Но грохот тяжелых сапог, становившийся громче и громче, гипнотизировал, завораживал, манил к себе. Надежда, что сверху придут-таки спасатели и выведут пещерных обитателей наверх, к свету и теплу, пустила в душе Прохора слишком глубокие корни. Он отмахнулся от внутреннего голоса, тихо нашептывавшего: «Беги, дурак, пока не поздно», – и последовал за остальными на станцию.

Он успел как раз вовремя. Шум и крики, звучавшие на станции, мигом смолкли, как по мановению волшебной палочки, стоило из туннеля показаться первому гостю с поверхности.

Прикрыв ладонью глаза, слезящиеся от яркого электрического света, Проха смотрел, как в их сторону медленно, осторожно двигался высокий человек, светя фонарем, прикрепленным к ружейному стволу. Шаг – остановка. Шаг – остановка. Ружье в руках пришельца слегка подрагивало. Он волновался не меньше, чем они.

«Есть люди, которые сначала стреляют, а потом разбираются, – пришла паническая мысль. – Хоть бы этот не из таких!»

Подойдя совсем близко, пришелец остановился у края платформы, посветил по сторонам, внимательно разглядывая собравшихся на платформе людей.

Ослепительный свет, ударивший прямо в глаза, заставил Проху застонать от боли. Терпеть это истязание было просто невыносимо. Свет проникал даже сквозь сомкнутые веки, и глаза от него саднили так, словно в них кинули горячие угли. В который раз мелькнула паническая мысль: «Может, лучше сбежать?!»

К счастью, пытка светом закончилась. Пришелец поднял фонарь к потолку. Стало легче. Прохору удалось наконец разглядеть пришельца. Человек с поверхности был одет в мешковатый плащ. На голове – каска. За спиной – вместительный рюкзак. Лицо скрыто респиратором. Пришелец опустил ружье, видимо, удовлетворенный осмотром, повернулся и крикнул:

– Чисто!

Из туннеля один за другим, словно бы отрываясь от цельной глыбы мрака, показались рослые, широкоплечие люди. Все в плащах и касках, у всех в руках оружие. Лица наполовину скрыты масками респираторов.

«Это не спасатели, – понял Прохор, – это солдаты».

На перрон взобрался один из пришельцев. Игрушечная платформа станции не стала для военного преградой. Он, как показалось Прохору, даже ногу в колене не согнул. Просто шагнул вперед – и оказался перед ними. На вид человеку было лет сорок пять. Его решительное суровое лицо, его мощный волевой подбородок и цепкие проницательные глаза, следящие за людьми из-под седеющих бровей, выдавали натуру жесткую, непреклонную. Перед ними был боец. Тот, кто доказал миру свое право на существование в суровых схватках. Человек, потрепанный жизнью, но не побежденный.

Медленно, не торопясь, военный отстегнул респиратор. Демонстрируя мирные намерения, положил на гранитные плиты автомат Калашникова. Еще раз оглядел притихшее племя и произнес с улыбкой, смотревшейся на его суровом, изрезанном морщинами и шрамами лице как нечто инородное: