Дмитрий Ермаков: Слепцы

Следы гигантских ног продолжали появляться в опасной близости от Дома. Люди натыкались на обглоданные тела ящериц и раскрытые раковины, а порой на глаза разведчикам, прочесывающим пещеру, попадаются раскиданные камни, сломанные грибы и прочие разрушения. Не приходилось сомневаться: это работа их таинственного страшного соседа.

Дом занял глухую оборону. Федю не выпускаем даже из комнаты. Женщины покидали укрытие лишь под охраной, да и мужчины чувствовали себя неуютно. Никто не знал, кто или что угрожает им. Никто не мог с уверенностью положиться на свои силы. В итоге приходилось каждую вылазку за пределы жилища превращать в военную операцию. К тому же Афанасий заставлял племя ежедневно осматривать все углы и закоулки: враг мог найти лазейку в стене дома. Или сделать ее.

Несколько раз делали ловушки: замаскированные ямы с острыми камнями на дне. Таинственный враг каждый раз оказывался умнее.

И каждый раз, видя, что тварь опять перехитрила охотников, вождь говорил:

– Это человек. Точно, человек. Ходит, смотрит, выжидает, когда мы расслабимся, или кто-то слабый окажется один.

– Он от нас не отстанет… – соглашался Лыков. – Зверь может оступиться. Человек – нет. Даже если все, что у этого ублюдка осталось от человека, это упрямство.

– И ступни, – кивал Арс.

– И тяга к разрушению, – шептала Даша.

Использовать же кого-то в качестве приманки, чтобы заставить невидимку показаться, у вождя просто не хватает духа.

Видя, что от напряжения у всего племени сдают нервы, Маша вызвалась выступить в качестве «живца». Афанасий, которому до смерти надоело исправлять урон, наносимый великаном хозяйству племени, дал добро.

Рискованный план сработал.

Этим же вечером существо, много недель не дававшее племени спокойно спать, попало в ловушку.

Мы окружили его, загнали в угол, лишили всякой надежды на бегство.

Пришли все, кто могли сражаться: я, Афанасий, Арс, Сергей Иванович и Дарья. Маша, успешно выполнившая свою задачу, благополучно увернулась от когтей и зубов чудовища и скрылась в Доме. Настало время битвы. Никакой пощады. Никаких переговоров. Да и едва ли существо, мечущееся в кольце врагов, затравленно озираясь, способно говорить.

Это уродливое создание лишь отдаленно напоминает человека. Жестокая пародия на вид «хомо сапиенс». Нелепый фавн, покрытый густой шерстью. Конечности больше похожи на звериные лапы.

В оскаленной пасти видны были два ряда желтых клыков, а изо рта вырываются рычание и свист, не имеющие ничего общего с речью.

И все же, несмотря ни на что, это человек.

Как попал он сюда? Свалился с обрыва, как мы с Дашей? Упал в колодец, как Брянцев? Это кто-то из каннибалов или сотрудник Института? Или в «это» превратился кто-то из пещерных, похищенных Зовом? Это не имело значения.

В глазах рычащей, скалящейся твари, припавшей на передние лапы в ожидании схватки, ярость и голод мешаются со страхом. Зверочеловек ощущает превосходство противника.

Плечом к плечу стоим, сжав кулаки, мы с Дашей. Застыл с копьем на изготовку Арсений Петрович. Рядом лениво поигрывает ножом Афанасий. Уцелевшее в передрягах оружие, которое я отдал вождю, Афоня содержит в порядке, заточенная сталь зловеще рассекает воздух. Над нашими головами возвышается Сергей Иванович. Брянцев расправляет плечи, – и существо в ужасе скулит.

Участь урода предрешена еще до начала схватки.

Вдруг Сергей отстраняет Афанасия и делает шаг вперед.

– Позвольте, друзья, мне сделать это в одиночку, – спокойно произносит он, видя недоумение на наших лицах.

– То есть как это?! – вскидывается Арс. – Ну уж нет. Впятером-то мы его точно завалим. А ты один… Кто знает!

– И кто-то может остаться без глаза, а кто-то без ноги. Или погибнуть. Дешево свою жизнь этот медведь не продаст, не ясно, что ли? – обрывает его Брянцев. – А у вас семьи, ребята. По крайней мере – тебе, Афанасий, делать тут точно нечего, – он смотрит в глаза вождю. – Если погибнешь – они же передерутся, пока нового начальника выбирать будут. Да и о сыне подумай.

Афанасий хмуро кивает и отходит в сторону. Я и Даша переглядываемся, разжимаем кулаки и тоже делаем шаг назад.

– А ты? Как же ты? – восклицает Арсений Петрович. Он один не хочет мириться с происходящим.

– Я? Я прожил чудесную жизнь, дружок. Мне есть, что вспомнить, чем гордиться. Я дал вам шанс выжить, в конце концов. И что это вы меня раньше времени со счетов-то списываете? – смеется Брянцев. – Я не настолько сильнее вас, но этот костюмчик шансы мои, хе-хе, удваивает.