День был безветренный, снегопад прекратился еще к полудню, но Даня все равно подивился тому, что монах ждет его в одном балахоне, который на вид кажется совсем тонким. Сам Даня оделся потеплее, а поверх всего на нем была зимняя куртка спасателя, некогда раздобытая на бывшем складе МЧС.
Завидев идущего к нему человека, монах повернулся к приближающемуся, сложил руки на животе. Даня заметил, что выражение лица священнослужителя изменилось: было просто спокойным, созерцательным, а стало выжидающим, в нем появился интерес. Молодое, располагающее к себе лицо, обрамленное пышной черной бородой.
Даня улыбнулся, помахал рукой. И монах не остался в долгу, заулыбался приветственно, а когда гость приблизился, первым протянул руку:
— Здравствуй, сын мой. Даня Уваров — ты и есть?
— Я самый, — засмеялся Даня. — А вы, значит, отец Никифор?
— Аз есмь [4], — ответствовал обитатель монастыря. Рука у него была твердая, сильная, явно привычная к физической работе.
Улыбнулись оба.
Вам не холодно так? — вырвалось у Дани.
— Отнюдь. Даже напротив. Приятная прохлада. Даня так не считал, но спорить не стал, конечно.
Он привычно огляделся.
Здесь, на Вольной земле, опасаться было нечего. Однако предосторожность въелась в Данины плоть и кровь на всю жизнь...
И хорошо, что так было.
— Меня к вам, отец Никифор, привело одно любопытное обстоятельство... — начал Даня очень уж пышно, отчего запнулся слегка.
— Излагай, сын мой, излагай, — ободрил его монах. Почему-то Дане показалось, что отец Никифор уже все знает: с чем пришел к нему гость, чем озабочен... знает и ответ на этот вопрос.
Но лишь показалось. Не стал Даня тужиться на эту тему, а просто постарался в точности передать все то, что слышал от Гондураса плюс свои собственные и Бабаевы соображения. Ни к чему, наверное, и говорить, что сделал это он кратко, четко и внятно.
Отец Никифор слушал, кивал понимающе. Никаких эмоций на его лице не явилось. Темные глаза смотрели на Даню доброжелательно, спокойно. Когда рассказ завершился, монах мягким движением коснулся пальцами наперсного креста — точь-в-точь как Даня.
— Что ж... — молвил он. — Интересно.
Ну, это Даня и без него знал. Ему хотелось поскорее услышать мнение самого святого отца — и тот его томить не стал.
— Да, это нам знакомо, — сказал Никифор. — Правда, это другая религия... ислам — слышал о такой?
Даня отрицательно покачал головой. Монах вздохнул. Ну, об этом в двух словах не скажешь. Другая религия, да, и мечети к нам отношения не имеют. Но от них может исходить нечто, чувствительное для гоблинов. Чужое. Точнее сказать затрудняюсь... Даня все мигом просчитал:
— Ну, тогда где-то должна быть мечеть...
Но и отец Никифор соображал не хуже:
— ... которая источает сильнее прочих. Возможно.
В первый миг Даня ушам своим не поверил. Но затем сам себя ругнул: а не за тем ли сюда шел!
— И вы располагаете?..
— Располагает, юноша, Господь, — наставительно сказал отец Никифор. — Мы же, грешные, всего лишь предполагаем... Однако предполагаем мы в данном случае не на пустом месте.
— Я понял, — нетерпеливо перебил Даня. — Где?
Монах едва заметно улыбнулся в бороду.
— Я знаю еще одну мечеть. На севере. У спорткомплекса «Олимпийский». Знаешь, где это?
— Слышал. Но не был никогда.
— Не близко. Весьма не близко...
— Ничего. Примерную схему можете дать?
— Отчего же. Карта Москвы у вас есть?
— Есть.
— Прекрасно. Тогда следи по памяти...
И отец Никифор чрезвычайно толково разъяснил, где на карте должен быть «Олимпийский». Дане оставалось лишь кивать согласно, что он и делал.
— Спасибо, все ясно, — искренне сказал он. Подумал и добавил: — Вы мне... нам, вернее, вы нам очень помогли.
Отец Никифор вновь спрятал улыбку в бороде:
— Не стоит благодарности.
Собственно, на этом можно было прощаться. В самом начале Даню исподтишка глодала мысль что его собеседник помянул «приятную прохладу» как фигуру вежливости... однако по ходу беседы с некоторым удивлением пришлось реально убедиться в том, что отцу Никифору ничуть не холодно. Он был весел, румян, не ежился и не дрожал — и потому Даня решился задержать его еще на пять минут.
— Послушайте, отец Никифор. Можно еще один вопрос?
— Охотно, охотно.
— Только он к делу отношения не имеет...
Священнослужитель сделал неопределенно-дружеское движение глазами и бровями: ты, мол, излагай, юноша, свой вопрос, а там посмотрим.
Даня изложил:
Читать дальше