Валентин Егоров: За того парня…

Тут Александр Николаевич обратил внимание на то, что сам одет в форму полковника НКВД, но на его плечах были царского образца полковничьи погоны с просветом и с синим рантом. В его Советском Союзе такого просто не могло быть, там командиры РККА имели воинские знаки различия на воротничке и на руках кителей. Профессор заметил, что имеется различие в вооружении и в обмундировании солдат, сейчас чеканивших шаг по Красной площади, с красноармейцами его времени. Эти солдаты были в сапогах и с автоматическим оружием в руках, а солдаты и офицеры Красной Армии его времени не имели автоматического оружия и пользовались ботинками берцами.

Внезапно прямо в голове профессора прозвучал голос Артура, который дал краткую информацию:

— Это военный парад Победы, который прошел по Красной площади двадцать четвертого июня одна тысяча девятьсот сорок пятого года. В этом мире война Советского Союза с нацисткой Германией началась двадцать второго июня одна тысяча девятьсот сорок первого года. На мавзолее вы стоите рядом с Семеном Буденным, а слева от вас шестым стоит Иосиф Виссарионович Сталин.

Профессор Воробьев посмотрел налево, там действительно стоял невысокий рыжеволосый человек с очень хорошо знакомыми усами и улыбкой. Почувствовав на себе внимательный профессорский взгляд, Иосиф Виссарионович начал медленно поворачивает голову в сторону профессора. От охватившего его ужаса и, совершенно инстинктивно, Александр Николаевич сделал всего один шаг назад и вдруг снова оказался на трибуне мавзолея В.И. Ленина и перед мавзолеем проходил еще один парад.

Только этот мавзолей стоял не у кремлевской стены, а по центру Красной площади, а по обеим его сторонам шел военный парад. С одной стороны проходили очень знакомые Воробьеву пехотные и десантные войска, а с другой совершенно незнакомые двуствольные танки и бронетранспортеры.

И снова в профессорской голове послышался голос Артура:

— Это тоже парад на Красной площади, который прошел семнадцатого сентября одна тысяча девятьсот сорок седьмого года. Война в этом мироздании началась четырнадцатого мая одна тысяча девятьсот сорок второго года.

И на этот раз профессор Воробьев промолчал и не ответил на ясно прослушивавшийся вопрос в словах Артура о том, когда же война с нацисткой Германией начнется в его измерении. Но это было его измерение, хотя сейчас отношения с Германией были самыми дружественными, через неделю фюрер немецкого пролетариата собирался посетить Советский Союз и подписать со Сталиным договор о дружбе и взаимной помощи. Сразу же после подписания этого договора, многие территории и целые государства снова вернутся под эгиду советской власти, а вот сталинские соколы вместе с немецкими орлами будут бомбить Лондон и Париж.

На этот раз профессор Воробьев был одет в черный мундир с одним погоном на правом плече майора НКВД.

Но Артур, видимо, по каким-то косвенным данным получил ответ на свой так и не заданный вопрос, он уже больше не давал пояснений, а продолжил путешествие своего наставника по различным мирам.

Совершенно неожиданно профессор Воробьев оказался в средневековой Европе. Он посетил и гулял по улицам и садам древней Златы Праги, одного из самых красивых европейских городов его измерения, но этот средневековый городишко ничем не напоминал Злату Прагу. Маленький, зажатый в крепостных стенах городишко производил мрачное и не очень приятное впечатление. Александр Николаевич бродил по узким пражским улицам, по которым с трудом могли разойтись два человека, а свой платочек постоянно держан у носа, так как на улицах из-за постоянного смрада невозможно было дышать. Город совершенно не убирался и не чистился, улицы были по колено в грязи и человеческом дерьме.

Некоторые пражане, увидев человека в непонятной одежде, обращались к нему с непонятными вопросами, а один вдруг выхватил кинжал и бросился на профессора. Пытаясь убежать от кинжала платного наймита, профессор поскользнулся и, падая, своим носом чуть ли не воткнулся в кучу человеческого дерьма.

Но он так и не долетел до мостовой, как вдруг оказался в сверх удобном кресле, которое обнимало и обжимало его тело со всех сторон. Прямо перед профессорскими глазами множеством индикаторов и сенсоров горело и ему подмигивало большой пульт управления галактического корабля… Он совершал межзвездный бросок в другую галактику вселенной.

Когда путешествие по мирам закончилось, то профессор Воробьев снова оказался на своей кухне, но там Артура, разумеется, уже не было. Первым делом профессор приготовил себе чай и выпил его несколько стаканов, прежде чем прошел в свой кабинет, где из секретера достал чистый лист бумаги и на нем перьевой чернильной ручкой написал: