Валентин Егоров: За того парня…

Артуру не пришлось долго ожидать профессора в прихожей квартиры, Александр Николаевич появился в легком домашнем костюме, но при галстуке. Жестом руки он пригласил парня следовать за собой. Квартира профессора была трехкомнатной и высокими потолками, но не особенно большой по площади. Несколько шагов и профессор со своим студентом вскоре был уже на кухне. А вот кухня была просторным и светлым помещением. Вдоль одной из ее стен стояла газовая плита, умывальник с холодной водой и специальный газовый кипятильник для подогрева воды, а также большой и несуразный морозильник.

У окна кухни стоял небольшой чайный столик, накрытый для питья чая на две персоны. Артур аж нутром почувствовал, что ему, по всей видимости, пришлось занимать стул Кати, поэтому он сразу же почувствовал себя не совсем комфортно в этом месте. С детства Артур чай особо не любил и ему всегда предпочитал кофе, но сейчас, чтобы не испортить профессору настрой, он не стал отказываться от чая и просить себе кофе. Делая мелкие глоточки горячей кипяченой воды с заваркой, парень, пока разговор еще не начался, размышлял о том, с чего же ему начинать разговор с профессором Воробьевым?!

А Александр Николаевич тоже не спешил с началом разговора, в чай он аккуратно положил два кусочка белого рафинада и сейчас тщательно сахар размешивал в стакане, время от времени поглядывая на насупившегося парня. Только после третьего или четвертого глотка сладкого чая Александр Николаевич развернулся лицом к Артуру и предложил:

— Ну, молодой человек, что вы сможете мне рассказать о так называемой множественности миров?!

В тот момент, когда профессор Воробьев задавал этот вопрос, то он был вполне миролюбиво настроен, но в его голосе все же проскальзывала некоторая усталость. Денек для него выдался несколько тяжеловатым, его вызывал декан факультета и долго беседовал с ним о том, что ему все-таки следует быть менее враждебно настроенным по отношению к некой троице студентов. Что это хорошие ребята, они умны и не заслуживают такого к себе отношения со стороны высшего преподавательского состава факультета.

В этот момент Александр Николаевич услышал голос Артура Любимова, который неожиданно предложил:

— Александр Николаевич, вы не будете возражать, если я вам лучше покажу, а не буду рассказывать о существовании других миров? Потому что рассказывать об этих мирах пришлось бы при помощи высшей математики, теории относительности Эйнштейна и…, да и я сам мало понимаю, как они существуют и взаимодействуют между собой. Поэтому наглядная демонстрация позволит вам на собственном опыте убедиться в том, что они все-таки существуют.

— Ну, что вы молодой человек, разумеется, я согласен?! Выполняйте свое обещание, как сочтете нужным, как вам будет наиболее удобно. Но мне хотелось бы, чтобы я понимал то, что увижу, вы должны будете мне как бы это все комментировать.

— Тогда, закройте глаза, профессор.

Профессор Воробьев хотел было резко возразить по поводу этой детской просьбы своего студента, но, вспомнив разговор с деканом, воздержался от каких-либо комментариев. Он плотно зажмурил глаза, но тут же почувствовал, как рука Артура взяла его за руку и куда повела за собой. Впрочем, в этот момент Александр Николаевич ощущал себя совершенно спокойным и уверенным в себе человеком, он почему-то ничего и никого не боялся, не боялся и предстоящего путешествия. Внезапно исчезли привычные кухонные запахи, профессор почувствовал странную невесомость тела, а затем появились непривычные и незнакомые запахи окружающей воздушной среды. В какой-то момент Александр Николаевичу вдруг стало ясным, что находится не на кухне своей столичной квартиры, а вообще вне четырех стен.

— Теперь, профессор, вы можете открыть свои глаза, смотрите на все, что происходит вокруг вас и задавайте вопросы, если вам что-нибудь будет непонятным.

Александр Николаевич Воробьев открыл глаза и чуть ли не свалился с ног от охватившего его ужаса.

Он, Александр Николаевич Воробьев, стоял на мавзолее В.И. Ленина на Красной площади, а внизу перед ним по площади проходил очередной и такой любимый Сталиным военный парад.

Через некоторое время профессор успокоился и начал более внимательно присматриваться к окружающим его людям и к участникам военного парада. Сразу же после этого Александр Николаевич сообразил, что он находится не в своем Советском Союзе, а вероятно, в другом СССР. Все ему было знакомо, — Красная площадь, военный парад, мавзолей В.И. Ленина, и одновременно незнакомо — Красная площадь без Исторического музея, по площади шли солдаты с погонами на плечах, на мавзолее стояли члены Политбюро, многих из которых Воробьев даже не узнавал в лицо. Но Иосиф Виссарионович Сталин оставался таким же рыженьким, с левой покореженной в детстве рукой человеком, его с обеих сторон подпирали соратники.