Ерофей Трофимов - Солдат - всегда солдат

Кое-где копошились люди, пытавшиеся отыскать близких или спасти хоть что-то из имущества. До женщины с ребёнком на руках никому не было дела. Понимая, что нужно как-то спасаться, Настя вернулась в разгромленную квартиру и, усадив Нюську в кресло, кинулась собирать всё, что могло понадобиться им в дальней дороге. В городе оставаться было небезопасно. Его больше не существовало. Это Настя поняла сразу, как только увидела мечущихся в панике обывателей и полное отсутствие людей в форме. Не важно в какой.

Уложив документы, невеликие сбережения, детские вещи и все имевшиеся на кухне продукты, которые можно было хранить, Настя подхватила сумку, дочку и, быстро оглядевшись, выскочила на улицу. Но едва они успели отойти от родного дома на полквартала, как перекошенное здание с душераздирающим скрипом и грохотом рухнуло, погребя под обломками сразу несколько человек, пытавшихся найти в соседних руинах живых.

Испуганно вздрогнув, Настя с открытым ртом смотрела на развалины собственного дома, медленно впадая в ступор. Только теперь до неё дошло, чего им с дочкой удалось избежать. Прижав ребёнка к груди, женщина закинула на плечо сумку и, развернувшись, быстро пошла к окраине города, надеясь попроситься на любую попутку. Не важно куда, лишь бы подальше от этих развалин. Туда, где ещё живут нормальные люди и стоят обычные дома.

Что-то лилось по лицу Насти, но она и сама не могла сказать, что это — слёзы или капли дождя. Страх, безысходность, неопределённость сковали её сердце ледяным обручем, заставив сильнее прижимать к себе ребёнка и всё больше ускорять шаг. Выбравшись на трассу, Настя растерянно огляделась, не понимая, что происходит. Серая лента дороги словно вымерла. Нигде, насколько хватало глаз, не было видно ни одной машины. Даже привычные большегрузы не рычали мощными моторами, выбрасывая в воздух клубы сизого дыма. Только группы съёжившихся под дождём людей брели по дороге.

Понимая, что ждать можно до бесконечности, Настя поправила сумку на плече и, тяжело вздохнув, зашагала в сторону от города, при этом стараясь держаться подальше от остальных беженцев. Она и сама не знала, куда именно идёт. Главное, подальше отсюда. Оставаться здесь, среди руин, она просто не могла. На память сразу же пришло всё услышанное и прочтённое о бандах грабителей и мародёров, появляющихся в местах, где случались подобные катастрофы.

Шагая по обочине федеральной трассы, Настя то и дело оборачивалась, надеясь увидеть свет фар догоняющей их машины, но машин так и не было. Это было странно и страшно, но это было. Вскоре, устав нести на себе и ребёнка и сумку, Настя остановилась и, поставив Нюську на асфальт, решительно сказала:

— Значит так, подруга. Дома у нас больше нет. Города, в котором мы жили, тоже нет, и выход у нас с тобой только один. Шагать по этой дороге до тех пор, пока не доберёмся до нормального жилья. Тащить на себе и тебя и вещи я просто не могу, так что придётся тебе прогуляться пешочком. Поняла?

— Ага. Только идти мы так долго будем, — кивнула Нюська, хитро прищурившись.

— Почему это? — не поняла Настя.

— А у меня ноги ещё маленькие. Это ты у нас длинноногая, а я маленькая, так что не кричи и не ругайся. Мне с такими короткими ногами за тобой не успеть, — рассудительно ответила маленькая хитрюга, весьма прозрачно намекая, что нести её Насте всё равно придётся.

— Ничего, нам спешить некуда, — растерянно усмехнулась Настя, беря её за руку.

Шмыгнув носом, Нюська сжала её ладонь тоненькими пальчиками и, вздохнув, не спеша зашлёпала по лужам. Понимая, что срываться на ребёнке по меньшей мере глупо и дочка ни в чём не виновата, Настя удручённо покачала головой и, подстроившись под шаг дочери, медленно пошла дальше. Таким аллюром они двигались часа два. Не выдержав молчания, Нюська в очередной раз трагически вздохнула и, покосившись на мать, спросила:

— Мам, а мы можем отдохнуть?

— Ты же видишь, здесь даже присесть негде, — буркнула в ответ Настя, понимая, что дочка действительно устала.

— Я устала, — захныкала девочка, повиснув на руке матери.

— Анна, не хнычь. Нам надо идти. Вот найдём какой-нибудь целый дом, там и отдохнём, — ответила Настя, сурово сдвинув брови.

Обычно такое официальное обращение к дочери действовало безотказно. Нюська с ходу понимала, что шутки кончились, и покорно делала то, что от неё требовалось. Но в этот раз всё пошло не так. То ли девочка действительно устала, то ли болезнь заставила её настаивать на своём, но Нюська, вместо того чтобы замолчать, решительно дёрнула мать за руку, громко заявив: