Олег Верещагин - Песня горна

Но нет. НИЧЕГО не кончалось. У этого не было конца.

Сейчас он согласился бы ответить на любые вопросы, сделать всё, что угодно, – лишь бы прекратились мучения. Но его никто ни о чём не спрашивал и никто ничего не предлагал. Кроме одного. Но как раз это он не мог сделать.

Никак не мог.

Лёжа на полу, Денис смотрел на стену. Он разговаривал с тем единственным реальным человеком, который ещё помнился ему, – человеком в окружении чудовищ.

«Серёжка, я больше не могу, Серёжка. Я не знал, что это так страшно и больно. Я столько терпел, я терпел дольше, чем ты. Но я совсем уже не могу и ничего не помогает. Я думаю только о том, как мне больно, я ненавижу свой галстук, из-за которого мне больно!»

«А жить потом ты сможешь», – беспощадно спросил Серёжка.

«Но я и сейчас не могу, – возразил Денис. – Я не могу так жить. Мне больно».

Серёжка молчал, и Денис испугался, что он ушёл. Позвал вслух:

– Серёжка! Не уходи, не бросай меня!

Неожиданно он ощутил прилив сил. И подумал, что это, наверное, перед смертью. Сейчас за ним опять придут… а он мёртв. Хоть что-то радостное.

Тяжело двигаясь, он поднялся на четвереньки. Встать в рост не смог, только поелозил пальцами по стене. Ему хотелось как-то ускорить процесс… а ещё – чтобы движения не были бессмысленными. Он всмотрелся в темноту штрека – и неожиданно увидел впереди свет. Косой тонкий луч падал откуда-то сверху наискось. То ли раньше Денис не замечал его от боли, то ли снаружи не было солнца… впрочем – всё равно. Так, на четвереньках, он пополз к этому лучу, ясно понимая, что доползёт и умрёт. Но это уже было счастьем – умереть, ощущая солнечный свет на лице.

Ему казалось, что луч вот-вот исчезнет. И, когда он добрался до света, то это было чудом. Само по себе уже было чудом.

Солнце пробивалось в трещину в стене – не шире ладони Володьки, которого Денис сейчас отчётливо вспомнил. Дальше хода не было, только комковатая спрессованная стена породы. Видимо, когда-то тут произошёл взрыв – наверное, ещё даже до уйгуров, когда только-только образовывались эти горы…

…нет. Стоп. Что это? Какие-то… ящики, доски, что ли?

С присвистом дыша, Денис повалился на эти обломки. Поелозил среди них. Ящики, да. Старые. Кто-то вскрывал их. Света сверху хватало, чтобы всё это разглядеть, но Денис обязательно пропустил бы покрытый серой пылью листок в одном из разбитых ящиков. Но листок попал ему под пальцы, и Денис почти машинально поднял эту бумагу, стряхнул с неё густую пыль и поднёс к золотистой струйке живого света сверху.

Торопливо бежали по листу строчки – неожиданно ровные и чёткие, которым время, казалось, придало дополнительную стойкость и сделало вечными…

Сейчас они ворвутся. Ломают внешнюю дверь. Командир и все убиты. Радиация очень сильная. Земля всё ещё трясётся. Мы сделали так, что женщины и младшие смогли уйти в горы. В обход. Они не должны заболеть. Мы всё приняли на себя. Снег тут ещё неглубокий, и они смогут уйти, но скоро завалит перевалы, их не смогут преследовать, и они спасутся. Не может быть, чтобы это навечно и что всё зря. Нас разбили около околицы. Сюда добрались пятеро; теперь я остался один. Я ранен, но это не страшно, потому что я всё придумал. Тут ящики, я смотрел – в них взрывчатка, много взрывчатки, осталась с тех пор, когда спускали лавины и били туннели. Я оттащил её подальше. Сейчас пойду туда… Когда они ворвутся и пройдут вглубь за мной, я брошу в ящики гранату, у меня есть одна. Ни о чём не жалею, кроме… нет, я ни о чём не жалею, только хочу увидеть солнце. Прощайте все. Солнышко, прощай. И возвращайся к нам. Боец ополченческого отряда «Верные» Рудин. Я Генка Рудин из 26-й школы, мне четырнадцать лет. Всегда будет четырнадцать лет. Мне не страшно.

Денис осторожно перевернул лист. Там была картинка, рисунок – выгнувшись назад и закрыв лицо руками, на красный песок падал светловолосый мальчик. То ли падал, то ли пытался взлететь в белое небо… Неподалёку бежал, увязая в песке, человек с револьвером в руках – вроде бы лётчик. А перед ним струилась прочь почти неразличимая маленькая змейка…

Рисунок был чёткий, и строчки на обороте – тоже. И чёткой была надпись в левом нижнем углу:

Гена Рудин,

26-я школа, 7 класс.

«Маленький принц».

Денис опустил листок на колени.

И вспомнил голос Володьки – как будто тот встал рядом…