Сергей Ким - Линия жизни

Но главное — никто не начинает рвать на груди голубую рубашку и орать о том, что меньшинства нельзя притеснять. Теперь норма — быть нормальным, а не кичиться своими отклонениями и требовать к себе терпимости. Имеешь относительно безопасное для других извращение? Ну, и сиди себе, извращайся потихоньку, но к другим со своей дрянью лезть даже не смей. Кризис Второго Удара чётко показал, что есть вечные ценности, необходимые для выживания человечества как вида, и что есть — опасные отклонения, которые нужно без колебания корчевать.

Например, голландцы со своей толерантностью ко всему и всем элементарно не удержали страну. Когда большая часть Нидерландов оказалась затоплена прорвавшим дамбы и плотины морем, то большинство жителей вынуждено было переселиться в Германию. А у немцев как раз тогда начинался подъём социалистического и националистического движений. Про натиск на Восток и необходимое жизненное пространство там уже никто не заикался — имеющуюся территорию бы удержать, учитывая постоянную убыль населения. И толпа геев и лесбиянок, абсолютно бесполезных в плане возрождения немецкой нации им в принципе была не нужна. Так что, господа прааативные, либо завязываете маяться дурью, либо отправляетесь в колонии, застолбляя пригодные для жизни земли в случае обострения кризиса…

Такое время было… Когда больше всего людей пугала не столько разбушевавшаяся природная стихия, сколько неизвестность — а вдруг всё это ещё не конец?

Засыпающему в холодном сугробе резко врезали по носу, заставив выбирать — либо мирно помирать во сне, либо двигаться и бороться.

Кто уснул — уснул навсегда, кто решил бороться — сплюнул кровью и борется до сих пор.

Непростая эта борьба, нужно признать… Если ты полвека привыкал быть мирным и лощёным, а потом резко понадобилось стать сильным и жёстким — не все пройдут такую ломку.

Но пройти всё это было необходимо.

В результате мир откатился в своей морали минимум на полвека, а если вернее, то лет на сто — не меньше. Всё стало проще и жёстче: законопослушным гражданам — покой, врагам — смерть. Какой смысл давать преступнику армию адвокатов-защитников, помещать его в санаторные условия и кормить за свой счёт, если в стране порой голодают дети — будущее нации? Нет в этом смысла. В мире до Второго Удара всякие идиоты могли бы найти этот смысл, но Второй Удар изменил не только береговую линию материков.

Если ты преступник, то изволь либо возместить нанесённый ущерб, да ещё и с немалыми процентами, либо соблаговоли сдохнуть.

Германия, Великобритания, Россия, Япония, Франция, США — всё-таки страны двадцать первого века, страны просвещённые, так что зверств не будет. Смертельная инъекция, виселица, расстрельная команда, электрический стул или газовая камера — никакого четвертования или колесования…

Хотя вот, например, на Корсике, которая на второй большой волне сепаратизма, прокатившейся в десятом-четырнадцатых годах, едва не отделилась от Франции, недавно провели публичное гильотинирование четырёх осужденных педофилов. Остальной мир вновь для галочки возмутился чрезмерной жестокостью, но дальше порицаний дело опять не пошло…

Увы, но мир в конце двадцатого века решил забыть своё прошлое, поэтому оказался обречён прожить его вновь. Нельзя сказать, что это было хорошо, но это было необходимо.

И неожиданно оказалось, что прошлое было не таким уж и диким, и в нём были очень даже неплохие моменты…

Например, Шотландия, которая в моём мире спала и видела, как бы отделиться от Лондона, здесь наоборот больше всех кричит о том, что Великобритания должна быть единой, но объединённой лишь сильной королевской властью. Остальной мир, разумеется, слегка снисходительно посматривает на подобные заморочки в стиле Средневековья — ну, какая, действительно, может быть королевская власть в двадцать первом веке? Разные бантустаны и зулустаны — не в счёт, разумеется… Хотя упрямые горцы чихать хотели на весь остальной мир, и считают, что раз впервые за многие века именно они теперь опора короля, то король должен править.

Прихотливы извивы истории и мировая линия жизни, чего уж там.

Человеку из 1912-го мир двадцать лет спустя показался бы абсолютно невероятным. И чудовищным. Человека из 1989-го мой мир образца 2009 года откровенно ужаснул бы.

Реальность образца пятнадцатого года от Второго Удара тоже не утопия и не рай на земле. Лучше сказать, что это — некая машина. Здесь ты либо становишься шестерёнкой в механизме, либо тебя выкидывают прочь, будь ты человек или целое государство.