Сергей Ким - Линия жизни

— Офигеть! — моментально вскочила на ноги Мисато. — Я должна это видеть! Так, мальчики и девочки, без меня не скучать — я быстро!..

— Сколько, говоришь, ей лет-то? — задумчиво произнесла Аска, провожая взглядом убегающую Кацураги.

— Ничего не говорю вообще-то. А лет — двадцать девять, хотя больше двадцати пяти не дают.

— Я бы и двенадцать-то не дала… И это взрослый человек?

— Ну… — несколько смущённо почесал я затылок. — Взрослые — они и такими тоже могут быть… Спорим, ты в двадцать девять тоже всё ещё будешь играть в компьютерные игры и попадаться на подколки в стиле нашего командира?

— Что за чушь! — возмутилась Аска. — Такого не будет! Конечно, спорим!

— Гут. А на что?

— Нууу… Спор долговременный, так что на мелочи и банальности размениваться нельзя… А если мыслить логически, то годам к тридцати ты будешь всё таким же типа крутым и пафосным солдафоном, но в чинах побольше. Будешь, если я не пристукну тебя на следующей неделе… Так что, думаю, будет неплохо, если ты произнесёшь перед строем каких-нибудь солдат речь… на кошачьем языке.

— В смысле? — не понял я.

— Ну, промяукаешь, — азартно взмахнула рукой Лэнгли. — Что-то типа: Мяу! Мяу-мяу-мяу! Мяяяу!.. Врубаешься?

— Слушай… Ты со вчера хоть протрезвела? А то у меня теперь сомнения…

— Дурак!..

— Если честно, то я сильно удивлён, что ты столь безропотно надела школьную форму, — высказал я мысль, когда мы с Аской и Рей в среду всё-таки отправились в школу.

— А почему удивлён? — поинтересовалась Лэнгли.

— Ну… Не сочти за грубость, но ты же у нас уравниловку люто ненавидишь — всё бы тебе выделиться из общей массы… Да и форму ведь не любишь…

— Что за ерунда! Мне не нравится милитаристическое убожество — это факт, но вот школьную форму я нахожу очень миленькой и красивой. Так почему бы и надеть её? И вообще, я всегда стараюсь вести себя так же, как и все вокруг…

— Оно и видно, — негромко вставил я.

— Вот среди американцев я всегда стараюсь вести себя по-американски, среди немцев — по-немецки…

— А среди идиотов? — ехидно вставил кто-то позади нас голосом Тодзи.

— А среди идиотов я впервые, — холодно бросила рыжая через плечо. — Здороваться не учили, горилла?

— Син, Рей, здорово! Видел в новостях записи вашего боя — офигенно! Жаль только, что вы эту рыжую демоницу заодно с Ангелами не уработали…

— Синдзи, скажи этой обезьяне, что ещё одно слово, и я его тоже уработаю, — процедила Лэнгли.

— Син, скажи этой ведьме, что ещё неизвестно кто кого уработает.

— Синдзи, скажи этому говорящему корнеплоду, что в честь него скоро заиграет марш Шопена. Но он его не услышит.

— Син, скажи…

— А ну отставить! — рявкнул я. — Я вам — не сова! И в дипломатический корпус не нанимался!

— А при чём тут совы? — не поняла Аска.

— Почту они разносят просто… — и тут на меня снизошло озарение. А если в этом мире некто по фамилии Роулинг ничего не писала о мальчике с логотипом "Опеля" на лбу? Нет, она же вроде бы первые книги ещё в конце девяностых написала… Но вот стали ли они настолько же известны здесь, как и в моём мире? Любопытно…

— Первый раз такую чушь слышу. Ты случайно с голубями не путаешь?

— Может и путаю…

Нда, наверное, по идеологическим причинам не пошло — насколько я понял, сейчас из литературы в моде фантастика (не фэнтэзи) и стиль так называемых "колониальных" боевиков. Про то, как дома стало худо, и крутые парни поехали в какие-то гремучие гребеня отвоёвывать себе и своим семьям место под солнцем. Или про то, как мудрые и сильные европейцы несут свет цивилизации в труднодоступные места планеты…

Та ещё чушь, конечно, но как по мне — так самое оно. Намного лучше всякой демшизоидной литературы о том, как всем нужно покаяться, признать некрофилов и прочую плесень нормальными людьми, или слезливых саг о добреньких упырях и мерзких злых людишках.

Как по мне, так новое прочтение нравов конца девятнадцатого-начала двадцатого века — это лучшее, чего сейчас достойно человечество…

— Слушай, а чего-то Айды нет?

— А, — безнадёжно махнул рукой Судзухара. — Очкарик уже третий день дома сидит.

— Неужто заболел?

— Видишь тут какое дело, Син… — слегка смущённо потёр лоб Тодзи. — Мы с ним поспорили, как бой с Ангелом пройдёт… Я поставил, что (уж извини, старина!) тебя опять ранят. Ну, стопудово верный ход был — ты же после каждого боя весь в пластырях и бинтах был…

— Но в этот раз ты не угадал, — усмехнулся я.