Андрей Завадский - День победы

А Ринат Сейфуллин, не обращая уже внимания на бестолковую возню охраны, злой от осознания собственной беспомощности сейчас, вздумай кто-то свести старые счеты с их хозяином, прильнул к руинам, чувствуя под руками шершавую поверхность кирпичей, нагретых жарким июньским солнцем. Это был его алтарь, место, где можно отбросить всякие условности, и нефтяной магнат, олигарх, миллиардер, не стесняясь больше ничего, зарыдал.

- За что?! - слышались сквозь всхлипы слова. - Почему?! Почему не я?!

Сейфуллин плакал, никого не стесняясь, да никто и не мог видеть его слез. Он хотел сейчас быть здесь, пеплом лежать среди руин, а не стоять над ними, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать в голос от боли, разрывавшей его изнутри. В тот майский день на этой вилле оказалась вся его семья - его жена Мария, русская, хоть сам Сейфуллин и был чистокровным татарином, но без капли национализма, его дети, его сокровище - Марат и Анжела, те, ради будущего которых он был готов обманывать, воровать, возможно, предавать и даже убивать. Они были здесь в те минуты, когда армада американских самолетов ринулась со всех сторон на Москву, а сам Ринат оказался далеко, известия о войне, которым он не мог поверить до самого последнего момента, застали его в Красноярске, и быстро добраться до своего поместья Сейфуллин просто не смог.

Остатки русской армии защищали столицу до последнего, отчаянно отражая удар за ударом. Где-то совсем рядом в те часы находились позиции зенитных ракет, знаменитых комплексов С-300ПС, расчеты которых записали на свой счет ни одну победу, но и сами погибли под градом американских бомб, когда вражеские истребители прорвались на малых высотах, ускользнув от "всевидящего ока" радаров.

Отчаянно сражались и пилоты, подняв в небо все уцелевшие истребители и встретив над облаками врага меткими пусками ракет. Русским пилота везло, они одержали немало побед, и американский транспортный самолет "Геркулес", сбитый в этом бою, обрушился прямо сюда, на этот особняк, едва ли отмеченный на штабных картах. Тридцать пять тонн пылающего металла, двадцать тонн топлива и еще невесть сколько мягкой и хрупкой человеческой плоти - этот С-130Н должен был высадить в Москве бойцов американской Восемьдесят второй десантной дивизии, но защищавшие небо над столицей Су-27 перехватили его на дальних подступах - обрушились на островок спокойствия и уюта, и здесь разверзся ад.

Сбитый русскими пилотами транспортный самолет рухнул на особняк, и те, кто находился внутри, погибли почти мгновенно. Взрыв немногое оставил от здания, не пощадив и само поместье. Чудовищный пожар, тушить который было некому, да и невозможно было его потушить, угас лишь тогда, когда сгорело все, что было способно гореть, и человеческие тела распались жирным черным пеплом, скрипевшим сейчас под ногами.

Ринат Сейфулин был готов на все, лишь бы скорее попасть сюда, но воздушное пространство было закрыто для полетов - в небо поднимались только американские военные самолеты, все остальные, едва оторвавшись от земли, были бы сбиты. Сейфуллин ждал несколько дней, проведя это время в красноярском аэропорту, на летном поле которого стояла заправленная под завязку, готовая к взлету "Цессна" - в России строить самолеты бизнес-класса то ли не хотели, то ли не могли. И как только американцы дали добро, пилоты Сейфуллина получили приказ на вылет, а сам Ринат уже в небе узнал от своих людей страшную правду. Он не хотел верить услышанному, но теперь, увидев все своими глазами, горько разрыдался, жалея только о том, что оказался так далеко от своих близких.

Подбитый "Геркулес", словно чудовищная бомба, обрушился на поместье, и теперь на месте роскошного особняка чернела огромная воронка, и все вокруг было усыпано пеплом, каменным крошевом и искореженными кусками металла - обломками обшивки самолета, при взрыве разлетевшимися на несколько километров вокруг. Наверное, те, кто оставался в доме в те минуты, даже не успели испугаться, не успели понять, что с небес, объятая пламенем, мчится к земле их смерть, от которой нет спасения.

Наверное, кто-то из пилотов был еще жив и в последние секунды пытался превратить падение огромного "Локхида" в посадку, пусть и жесткую - но посадку. Транспортный самолет кое-как выровнялся на уровне верхушек деревьев, и, срезая их плоскостями крыльев, обламывая сами крылья, продолжил свой полет. Последние сотни метров были отмечены широкой бороздой, по обе стороны которой громоздились поваленные деревья. По инерции "Геркулес" двигался уже на брюхе, охваченный племенем, лишившийся крыльев и оперенья, щедро разбрызгивавший позади себя полыхающее топливо из пробитых баков. Самолет остановился, встретив на пути стены особняка, навалился на него своей грузной "тушей" и только тогда взорвался, взметнувшись в небо многометровой огненной колонной.