Юрий Иванович - Обладатель

– Что с тобой?! Ты что, и спать не ложился?

– Ну… можно и так сказать… Какой уж тут сон…

Отец Ольги и сам выглядел, как после тяжёлой болезни, но старался держаться.

– Спускайся к нам на завтрак.

– Хорошо, сейчас приду, – пообещал Иван.

Карл Гансович кивнул и отправился к себе, а Загралов пошел в ванную. Там взглянул на себя в зеркало и отшатнулся: на него смотрел незнакомый тип с выпирающими под тонкой кожей скулами. Глаза впавшие, под ними синева, губы бледные, и волосы торчат во все стороны. Даже удивился: как это господин Фаншель его опознал?

Умылся, причесался. Энергично растёр щёки и лоб – они порозовели. Подумал, присматриваясь к пятнам сгущёнки на рубашке, пошёл и сменил на чистую. Стал чем-то напоминать себя прежнего.

Спустился, позвонил в квартиру Ольгиных родителей. Открыл Карл Гансович, тут же зашептал заговорщически:

– Умоляю, покажи личный пример и заставь, уговори, убеди Ларису съесть хоть что-то! У неё и так желудок испорчен, а если ещё и есть ничего не будет…

– А где Елена?

– С утра отправил её на своей машине на съёмку, хотя она порывалась остаться и нас поддержать. Ей ведь работать надо.

Всё стало понятно, как только Загралов увидел женщину, которую всё равно мысленно продолжал называть тёщей. Лариса Андреевна, наверное, тяжелей всех переносила эту трагедию. Она еле сидела, опираясь спиной на спинку стула, а левым боком о стену и отрешённо держала в руке вилку. От голоса супруга она вздрогнула.

– Ну, вот и Ванюша пришёл! Составит нам компанию! А то сам же о себе не побеспокоится… – нарочито бодрый голос не вязался с видом говорившего, но Фаншель старался вовсю. Накрыто было на кухне на три персоны, а из гостиной слышались мужские голоса: службы сыска продолжали работать.

Загралов тоже постарался в меру своих способностей:

– Хм! А пахнет довольно вкусно! Кто готовил? – и хорошо, что не пытался сделать комплимент Ларисе Андреевне.

– Заказали в ресторане, – проинформировал хозяин квартиры и с нажимом продолжил: – Ну? Кому чего накладывать?

Как ни странно, несмотря на отчего-то пустой желудок, Ивану казалось, что ему и кусок в рот не полезет. Он и говорил-то от слабости с трудом, но просьба Карла Гансовича подействовала. Нужно было сделать всё от него зависящее для возвращения к нормальной жизни близких Ольге людей.

Беда – бедой, а опускать руки нельзя.

Загралов принялся за салат, стараясь есть шумно и заразительно. Лихо расправился с добавкой. Может, и некрасиво получалось, но действенно. У любого человека непроизвольно просыпается аппетит, когда кто-то рядом ест с таким вдохновением.

Съела половину наложенного салата и Лариса Андреевна. А вот когда ей добавили на тарелку с пяток тефтелей и две горсточки риса, она «зависла». Со слезами на глазах замерла словно истукан, никак не реагируя на попытки мужчин вывести её из этого транса.

Пришлось Ивану идти на обман, чтобы хоть как-то всколыхнуть сознание женщины. И он начал фантазировать о сне, который ему приснился этой ночью. Карл Гансович смотрел на него с пониманием, хоть и знал, что сна не могло быть по умолчанию. Но только при третьем упоминании имени своей дочери убитая горем мать встрепенулась:

– Что? Что ты сказал?

– Я говорю, сон мне приснился, будто Ольга позвонила. И сказала, что она цела и невредима. Попросила меня не горевать, передала вам привет и объяснила, что надо некоторое время подождать. Сейчас ей трудно сбежать, но она со временем обязательно вырвется. Да и отпустить её обещали.

– Как?! Кто обещал?

– Лариса Андреевна, вы ешьте, ешьте! А то всё остынет!

Женщина машинально положила в рот тефтелю и стала жевать, с напряжением глядя на пытавшегося улыбаться Ивана. А тому ничего не оставалось, как врать дальше:

– Ну, она не сказала, кто именно… У вас тефтелька сейчас упадет! – пока он говорил, Карл Гансович незаметно нацепил супруге на вилку второй мясной шарик. Он тоже был съеден чисто машинально, в ожидании продолжения. – Сны ведь бывают правдивыми, тем более, когда между людьми образуется особая духовная близость.

Женщина подняла вилку, с недоумением рассматривая третью наколотую на нее тефтелю. Но сказала не о ней:

– Правдивый сон? Брось, Ванюша!

– О-о! Не надо так недоверчиво относиться к подобным проявлениям мистического контакта! – воскликнул Иван, и сам не забывая личным примером возбуждать аппетит у сотрапезников. Его вилка работала почти безостановочно, и удивительно было, как он успевал при этом ещё и разговаривать. Только потом сообразил, что проглатывает пищу, не разжёвывая. – Аналогичных случаев имеется предостаточно, но, увы, сны нельзя зафиксировать приборами. Только рассказы тех, кто такие сны видел. Да и то они в них порой сомневаются. Но я-то не сомневаюсь, потому что видел и помню предельно ясно: Ольга цела и невредима!