Юрий Иванович: Уникумы Вселенной – 3

Ну и на самом нижнем уровне, опять-таки за решетками, виднелся точно такой проход, какой обычно показывают в тюрьмах. Из чего следовало, что и в этом мире имелись преступники, бунтовщики, неугодные или политические оппоненты. За решетками располагались мумии, некоторые перед смертью выставили в проход свои конечности. Но сразу было видно: скученность невероятная. То ли пленных набрали перед катастрофой, то ли воров всех выловили.

– Сюда тем более спешить не стоит, – решил Михаил и первым двинулся наверх. Возле сокровищ повздыхали все вместе. – Все равно одного заряда не хватит. Но в любом случае медали, почетные грамоты мы сегодня заработали! Пусть только мэтры пожадничают на похвалу. За мной! За орденами!

То есть к ужину группа возвращалась победителями. Оживленно переговариваясь и дискутируя, они ввалились в купальни, где уже постепенно накрывали на столы, а вышеупомянутые мэтры, успевшие привести себя в порядок, готовили зрителей к предстоящему спектаклю. Казалось, лучше них никто сработать не в силах, поэтому отчет господина Днепрянского встретили восторженным ревом.

Тут же было решено: вначале демонстрация пантеона, потом ужин, а сразу после него экскурсия с несколькими зарядами в карманах к арсеналу-тюрьме-сокровищнице. Понятное дело, что всем без исключения захотелось и там побывать.

И только тогда обратили внимание, что Ф-фотя в наличии, в своем гнезде в углу купален, под которое ему приспособили опустошенный бассейн. И Кимала присутствует, помогая на кухне.

– А где Карл? – устремилась к наездницам журналист.

– Он нас с орлом патронами нагрузил под завязку, а сам остался. Сказал, что попытается второй дизель наладить, завести и опробовать. Чтобы уже лишний раз туда не мотаться. Будет время, оставшиеся там три пистолета почистит и проверит.

– Ух он… – Люссия в бессилии сжимала кулачки, хотя понимала всю правоту такого решения. – Да у нас здесь теперь не только пистолеты, но и пулеметы есть! О-о-о!

В этот момент Броди всех и позвал на смотрины пантеона. Мол, оставляйте столы, наш пернатый союзник за ними присмотрит. И когда пассия его друга проходила рядом, он шепотом ее подбодрил:

– Сама ведь знаешь, Карл такой. Не допустит, чтобы два раза переделывать одно и то же. – Заметив у нее на локте подаренную камеру, улыбнулся: – Снимаешь?

– Скрытно. Так интересней.

Травмированный Тэйви добрался до цели сам. Его коллегу, с поврежденными ногами, пришлось частично нести, ну а все остальные заходили в пантеон с немалым предвкушением. Подобные открытия для археологов всегда сродни открытию нового мира. А уж когда и сам к этому становишься причастным – удовольствия, радости и морального удовлетворения выше крыши.

Вначале все долго рассматривали невероятное мифическое создание, скорее всего, плод чьего-то больного воображения.

Но массивная статуя смотрелась настолько эффектно, что поневоле хотелось верить в то, что подобные существа живут где-нибудь на окраине вселенной.

Потом Александр Константинович спустился вниз амфитеатра и оттуда огласил:

– Но и это еще не все. Смотрите, к чему приводит простое соприкосновение ладони с поверхностью статуи!

И когда он коснулся камня, статуя тут же стала плавно вращаться вместе с постаментом против часовой стрелки. На своде вдруг появилась странная цветовая иллюминация, и заиграла тихая, но очень приятная музыка. Вроде как играл огромный оркестр, но звуки не были пафосными, высокими или возбуждающими. Под такую музыку хотелось закрыть глаза, глубоко вздохнуть и наслаждаться покоем. Что все и сделали. Кроме Люссии. Фотокорреспондент в ней победил стремление к покою, и она быстренько установила камеру в выемку стены так, чтобы и самой попадать в объектив. Затем весело подмигнула в камеру и чинно застыла, как и все остальные.

Но все равно через несколько мгновений глаза у всех раскрылись от неожиданно резкого, скрипучего голоса, который раздавался от третьего выхода на верхнюю ступень и которую так и не открыли до сих пор по ненадобности.

– А кто вам позволил сюда войти?! – Переводчики речи были у всех, причем по отношению к данному языку устройства не тратили время на адаптацию. Участники спектакля сразу понимали прекрасно каждое слово.

Ну и естественно, что все развернулись на этот скрип. И это оказалось последнее движение, которое удалось сделать осознанно. Всю плоть словно сковало невидимым льдом, нельзя было пошевелить даже пальцем, хотя каждый осознавал себя дышащим, слышащим и видящим.