Степан Кулик - Операция «Рокировка»

То есть, летчики, догнавшие их, понятия не имеют, кого они преследуют и какой груз на борту самолета. А полученный ими приказ, как предполагал Корнеев, звучал, примерно, так: «Транспортник посадить на ближайший аэродром. Сбить только в крайнем случае».

И что это дает? Время! Самый важный и не обходимый фактор в данной ситуации.

Как бы медленно не полз «юнкерс», но каждая выигранная минута приближает их к линии фронта еще на пару километров. Любой ценой надо дотянуть до передовой, а там многое может статься.

Вряд ли наши, даже получив радиограмму, так быстро среагируют, как немцы, но им и лететь ближе. А еще ближе — зенитчикам! Чтоб поднять трубку телефона и позвонить полковнику Сербиченко, над участком дивизии которого пролегал маршрут возвращения, полковнику Стеклову не требовалось ни разрешения, ни согласования.

Вот только где взять эти пару минут?..

— Не стрелять! — Корнеев заорал во всю силу. — Отставить!!! Никому не стрелять!..

Зная, что может быть не понят, майор соскользнул с кресла и, рассчитывая на то, что Ованесян больше приучен к исполнению команд, отданных на русском языке, сперва бросился к немцу.

Штейнглиц, весь белый, как первый снег, бормоча в полголоса то ли ругательства, то ли молитву, уже выцеливал, заходящий справа истребитель.

— Nicht schießen!* (*нем., - Не стрелять!)

Оберштурмбанфюрер повернул к Корнееву голову и в белесых от ужаса глазах немца появился проблеск надежды.

— Яволь…

— Не хочется умирать?

— Найн.

— Вот и поживем еще чуток. Слушай меня внимательно, Максимилиан.

— Да, конечно… Вы можете полностью рассчитывать на меня. Я гарантирую вам и вашим людям жизнь.

Оберштурмбанфюрер похоже решил, что под прицелом пушек «мессеров» Корнеев хочет сдаться в плен и пришел просить у него защиты.

От такой мысли майору стало смешно. Пресловутая прусская тупость в лучшем виде. На дворе осень сорок четвертого, наши войска уже давно выбросили фашистов за пределы Советского Союза, а Штейнглицу, как и многим другим фрицам, все еще кажется, что это какая-то ошибка, роковая случайность. Что надо только чуть-чуть поднажать, ввести в бой дополнительные силы или новое оружие, и опять вернется победоносный для Германии сорок первый год.

— Заткнись. Никто сдаваться не намерен. А ты, если не хочешь сдохнуть, от пуль своих же, слушай сюда!

— Entschuldigung!* (*нем., - Извините!) — страх снова плеснулся в глазах Штейнглица.

— Бог простит. Хватит трепаться. Истребители хотят развернуть нас обратно, поэтому не стреляют. Держи «мессеры» в прицеле, но не стреляй, пока они сами не начнут. Понял меня?

— Я.

— И не дрейфь. Первые очереди будут заградительными. Успеешь. Только целься хорошо. Это наш шанс. Второго могут не предоставить.

— Яволь.

— Давай, господин подполковник… Не подкачай… — Корнеев сделал над собою усилие и дружески похлопал немца по плечу.

— Entschuldigung?

— Не бери в голову, — усмехнулся Корнеев. — Ты другое помни: попадешь — не только живой останешься, но еще и груз сохранить поможешь. А это, при рассмотрении твоего дела, зачтется!

«Мессеры» зашли на еще один круг, пройдя рядом с «юнкерсом», едва не задевая его крыльями. И поскольку пулеметы транспортника молчали, летчики решили, что в самолете-беглеце либо нет боезапаса, либо некому стрелять. То есть, «юнкерс» угнан одним пилотом. Сбросив газ до минимума, они поравнялись с кабиной и знаками показали Колесникову, чтобы он разворачивался.

Получивший указания Корнеева, Сергей оживленно жестикулируя, семафорил в ответ какую-то несуразицу. Тыкая пальцем в потолок, стуча себя по лбу, показывая пальцем за спину и производя еще целую кучу маловразумительных действий. Ведущий пары честно пытался понять, переглядываясь со своим ведомым. Потом немецкий летчик опять пожимая плечами, грозил и показывал круговой разворот и посадку. На что Колесников отвечал еще более бурным размахиванием свободной рукой, периодически отпуская штурвал и хватаясь за него снова.

Смысл затеи оставался прежним: тянуть время. Молчание, как известно трактуется однозначно, а непонятные ответы требуют времени для осмысления. Пускай счет идет на секунды, но и это выигрыш. Еще на сотню метров ближе к передовой…

Ованесян понял замысел командира без объяснений. Показал большой палец и сполз на пол, чтоб его даже случайно не заметили из кабины вражеского истребителя.

— Огонь на поражение, только после второй заградительной очереди, — уточнил на всякий случай Корнеев. — Бей наверняка, Вартан.