Андрей Гребенщиков - Сумрак в конце туннеля

— Да где тебе, Васятка, сообразить. Ты ж не местный. Да и наши особо не распространяются про жену Гороховскую, так что и ты помалкивай о том, что сейчас услышишь. Понимаешь, может, и правда эта она была, любимая его. Ну, которую бандиты вроде как порешили… Сам я ее не видел, врать не буду, но кто-то пустил слух, что иногда, когда Славка ночью спит, краля его выходит тихонько и по округе бродит. То ли убийц своих ищет, то ли дом, а может и с другой какой целью. Бред, конечно, но только Федька Заика, говорят, именно после встречи с ней кличку свою и получил. Хотя Федька, он, алкаш известный, а с пьяных глаз чего только не померещится, да только у него тогда еще инфаркт случился…

— Юленька, какая же ты у меня все-таки красивая!

Слава наклонился, любовно глядя в глазницы черепа, из которых на него смотрела тьма, и припал губами к желтоватой лобной кости скелета.

— Алиса послушно вскочила и побежала домой, но и по дороге она все думала, какой же это был чудесный сон — сон, который, наверное, никогда не забудешь… — старик выдохнул и громко захлопнул потрепанную книгу. Дети все еще не могли вернуться из увлекательного мира сказки, только что разверзнувшегося перед ними. Они до сих пор видели невероятные метаморфозы логики и мысли, с которыми сталкивалась маленькая девочка Алиса. Некоторые даже не заметили, что до сих пор сидят со все еще открытым ртом.

— А теперь всем спать! — устало скомандовал дед Кузьмич, которому такая уж выпала доля — каждый день зачитывать молодой поросли на ночь разные сказки. Годы уже были не те, чтобы рассказывать их по памяти, да и зрение старческое подводило в тусклом свете пыльной лампы, но старику, ворчавшему каждый раз, когда его звали исполнять свои обязанности, и сетовавшему на то, что и умереть ему спокойно не дадут, это даже в какой-то степени нравилось.

А в разбредающейся по койкам группке малышей, словно завороженная, шла маленькая девочка лет восьми. Все дело в том, что рассказ деда Кузьмича она слушала еще внимательнее, чем остальные, ведь эта сказка была именно про нее, как считала она. Недаром же родители назвали ее Алисой. И сейчас она, возвращаясь домой, видела на ткани палаток, на каменном полу и на бетонном потолке тени Чеширского Кота, Мартовского Зайца и даже Червонной Дамы, играющей в крокет.

— Мама, мама! — радостно закричала она, не успев отодвинуть полог палатки, которую всю свою маленькую жизнь называла домом. — А сколько людей может находиться в пустом ящике?

— Откуда такие глупые вопросы? — удивилась мама. — Опять наслушалась деда Кузьмича? Давай ложись спать!

— Ну мам, ну скажи, сколько людей может быть в пустом ящике? — дергала ее за подол халата Алиса, которая уже не хотела выходить из своей роли в сказке.

— Господи, да сколько угодно, — улыбнулась мама. — Иди спать, негодный ребенок, — шутливо рассердилась она.

— А вот и нет! — радостно улыбнулась Алиса. — Он же пустой! — и она тут же вскарабкалась на свою кроватку и, завернувшись в одеяло, стала подсматривать за мамой. Ведь скоро должен будет вернуться папа — и надо придумать еще пару смешных загадок, чтобы тот подарил ей какую-нибудь игрушку с работы.

Их палатка стояла недалеко от общего костра, возле которого по вечерам собирались взрослые, и Алиса с трепетом вылавливала знакомые силуэты героев этой сказки из своего воображения в нитях подсвеченной костром ткани. Люди подходили к костру и уходили от него, а мама все еще сидела у лампы и, читая какую-то книгу, — одну из многих, что доставлял папа сверху — дожидалась мужа. Как только полог палатки был откинут в сторону, и на входе появилась фигура взрослого мужчины, она с облегчением побежала было навстречу, но… это был не папа. Мама сразу почувствовала, что что-то произошло.

— Семен? — одним словом она спросила о причинах столь позднего визита лучшего друга своего мужа, с которым они и ходили на эту вылазку. — Что с Витей? Почему он не с тобой?

— Люба, — дядя Семен взял маму за руку. — Ты знаешь, что выход на поверхность называть последним у нас не принято. «Крайний» — так чаще всего мы говорим. Но для Вити он был последним, — он опустил глаза в сторону и встретился взглядом с Алисой. Он фальшиво улыбнулся и подошел к кроватке. — Алиска! А ты что не спишь? Отворачивайся и спи!

— Дядя Семен, а где мой папа? — спросила не понявшая из разговора ни слова Алиса.

— Он… хм… Ты спи, утро вечера мудренее, — смутился еще больше дядя Семен. — А мы с мамой пойдем пока, потолкуем о своем, о взрослом, — и он вывел маму из палатки, но в свете костра Алиса видела их большие тени. Она видела, как мама почему-то несколько раз ударила дядю Семена в грудь, как потом она обняла его, и они долго еще стояли так, обнявшись и едва заметно дрожа в свете непокорного пламени. А Алисе было жутко интересно, почему папа все еще не идет? Быть может, он тоже обнял бы маму и дядю Семена, и тогда она, Алиса, вышла бы из палатки, и папа обнял бы и ее заодно. Но спустя некоторое время внутрь вошла лишь одна мама. В ее руках были вещи, точь-в-точь похожие на те, в которые одевался папа перед выходом, а на лице — слезы.