Андрей Гребенщиков - Сумрак в конце туннеля

— Вовсе нет. Наоборот. Там я был никем, не имел ничего, у меня никого не было, хотя в мире было так много людей. А сейчас у меня есть дом, ты, друзья, цель, собственные взгляды. Да и многих ли ты видела сейчас с романтическими взглядами, а?

— Кроме тебя дураков нет, — уже ласково ответила она, пододвигаясь к нему.

— Почему сразу «дураков»?

— Потому что. За это я тебя и люблю.

— За дурость?

Яна положила ему голову на плечо, Вадим, в свою очередь, обнял ее. А он и не знал, кто ее родители, как и она не знала, кто он на самом деле. О прошлом они не говорили, так как оба безмолвно, с самого начала решили, что живут настоящим и будущим, без постоянных причитаний о том, что осталось за бортом. Детдомовец и девушка, которая родилась в богатой семье. В прошлом мире они бы никогда не смогли стать единым целым. Откати колесо времени назад, сотри последнюю войну, и где они были бы? Оборванец, просящий милостыню, и подросшая девушка из хорошей семьи. Если бы и встретились, то чисто случайно, соприкоснувшись взглядами под холодными сводами подземки. И где их любовь? Она есть здесь и сейчас.

— Думаешь, мы вернемся назад?

— А тебе хотелось бы?

— Тут неплохо. Да и дом у нас уже есть.

— Я не знаю, честно.

— Ты же чертов романтик, Вадим.

— Зачем возвращаться, когда мы и так уже здесь? — попытался отшутиться он.

— Я про другое. Про нас — людей. Мы заслужим право заселить землю снова?

— Наверняка заслужим, если только все будут думать так же, как и мы с тобой. Но для этого должны пройти года, может, больше. Сейчас везде такая обстановка, что нас никто не ждет. Да и мы — не готовы.

— Интересно, а есть ли место на планете, где не знали последствий Апокалипсиса?

— Я слышал, что Австралию не бомбили — не было резона. Но и там сейчас вряд ли так же светло и тепло, как было. Наверняка и их коснулись последствия.

— Но не так, как нас? — девушка никак не унималась.

— Не так, наверное. Ян, я, честно, не знаю.

— Наверное, там хорошо. Если мы однажды вернемся сюда без страха, — она на минуту замолчала, видимо вспоминая собак, караулящих у входа, после чего продолжила: — мы поедем туда?

— Куда это, мать, ты собралась?

— В Австралию. Я там никогда не была.

— Съездим, а чего ж не съездить. Можно даже будет совершить турне по всему миру. Я сам нигде не был.

— И я.

В комнате опять воцарилась тишина. Только за окном было слышно поскуливание и повизгивание. Как бы они ни хотели оградиться от внешнего мира, он был тут как тут, напоминая о себе полными обреченности и непередаваемой тоски звуками и пустынными пейзажами, которые открывались за окнами. Их мир был пока что слишком мал, чтобы отпочковаться от основного. И как бы Вадим ни старался, сколько бы попыток ни предпринимал, чтобы оставить внешний мир за дверьми, пока что эта задача оставалась непосильной.

Большой мир, Австралия, пустой город, оставшийся напоминанием о том, что было до наступления хаоса… столько слов. Сталкер попробовал их на вкус. Он не помнил мир прошлого в радужных красках. В детстве еще рассчитывал на удачу, на счастье, потом перестал, а потом началась война. Человек, который видел слишком много, или человек, не видевший ничего? Какая разница! Сейчас все было хорошо. Даже в аду ты можешь построить то, что не построил, будучи на земле… интересно выходит.

— Пошли, а то время — фильтры. Мне не хочется вырывать тебя из объятий воспоминаний, но лучше обними живого человека, и пойдем дальше. У меня еще остался один козырь в рукаве.

— А ты нескромный, — она встала и оперлась на его руку. — Точно уверен, что удивишь меня?

— До этого же как-то удавалось? — пожал плечами он и направился к выходу.

Пока они шли до небольшого балкона, который находился в другом конце дома, Вадим все думал о том, насколько порой судьба бывает падкой на удивительное развитие сюжета. И дом, который он случайным образом обнаружил в целости и сохранности, и то, что с этим домом была связана жизнь Яны. Что это — удача? Стоило вставить «если бы не…», и все уже было бы по-другому. Не было бы ни дома, ни этого вечера, ни… тут он осекся. Нет. Не стоит об этом даже и думать. Пока судьба раздавала ему такие карты, нужно было пользоваться моментом и не думать, что было бы, если… Со временем попросту перестаешь удивляться. Вадим не был законченным фаталистом, что-то еще от прошлого подсказывало, что одной верой в предопределенность всего сущего сыт не будешь — много чего нельзя объяснить даже судьбой. Тем не менее в большинстве случаев он с уверенностью мог сказать: раз что-то происходит, значит, так и надо.