Андрей Гребенщиков - Сумрак в конце туннеля

Яна подошла ближе, обходя стороной вещи старого гардероба и не глядя на разбросанные газеты и бумаги. Она шла прямиком к тому, что смутило ее с самого начала.

— Если начистоту, вообще ничего тут пока не делал. Все руки не доходили, — попытался разбавить тишину Вадим, но осознал, что девушке, сидящей рядом с бывшим источником тепла, это было не важно. Присев рядом, он понял: что-то не так. — Ян?

— Вадим, мне кажется, что я знаю этот дом.

«Вот так новости! Что это с ней?» — подумал сталкер.

— Я думал, романтическое свидание, а тут на тебе… Откуда? Ты настолько коренная москвичка, что знаешь все дома в городе? — он улыбнулся.

— Вадим… я жила в этом доме.

— То есть как это, жила? Я и не знал… Это что, секрет? — он не смог сдержать искреннего удивления. Что угодно мог бы предположить, но только не такого развития событий.

— Нет. Все дело в том, что тут жили мои бабушка с дедом. А я с ними все детство провела. Родители у меня были преуспевающими: папа — крупный бизнесмен, мама — директор в офисе. Помню, машины у них были большие, красивые. Еще лица их помню, но — и всё. Знаешь, как раньше говорили: либо ты много работаешь и хорошо зарабатываешь, либо проводишь больше времени с близкими. Родители за неимением времени с раннего детства отдали меня бабушке с дедом. Я, и где дом-то наш, то есть родительский, находится, не помню. И этот не узнала в темноте. Маленькая я была, когда все это случилось, сам понимаешь. А вот камин вспомнила. Меня бабушка около него в тазике купала, а дедушка по вечерам сказки читал. Вот и полка как раз тут. Было хорошо, — она опустила голову и провела пальцем по пыльному полу, стараясь нарисовать домик, каким его рисуют дети — квадрат, на нем еще один квадрат, маленькие окошечки и треугольник крыши.

— Ну и дела… — ответил Вадим, садясь рядом с ней. — Я, конечно, догадывался, что в каждой девушке должна быть загадка, но чтобы такая… Честно сказать, удивила, мать.

— Видать, это судьба.

— На втором этаже в комнатах еще остались вещи, которые были тут изначально. Ты хочешь…

— Успеется, — прервала она его. — А ведь, Вадим, я и не узнала его. Никогда бы не подумала, что не узнаю собственный дом!

— Перестань. Сейчас, если половину наших вытащить на поверхность и сказать, мол, иди, ищи свой дом, — не найдут, сколько ни старайся. А если и найдут, то не узнают. Мир изменился. Нынче везде новые квартиранты. Да и я тут к тому же немного изменил все, так что ничего удивительного.

— И вот этот телевизор. Где-то должны храниться на полках диски с мультиками. В детстве я их очень любила. У меня всяких-разных было. Там все так красиво подавали — мир, любовь, обязательные счастливые концовки. После войны я все никак не могла понять, почему мир не такой, как в мультиках? Зачем люди уничтожили его? Ведь мультфильмы создавали те же люди. Они же что-то хотели сказать этим!

Вадим не знал, что ответить. Сколько времени прошло со дня падения последней бомбы, он не знал — сбился со счета, а то и вовсе не считал. Но тем не менее тема «почему все случилось…» оставалась весьма популярной и через двадцать лет после Катастрофы. И останется, пока живы те, кто помнит старый мир. Он ведь был не таким уж и плохим…

— Наверное, что-то и хотели. Но, видимо, тех, кто не создавал мультфильмы, было больше.

Впервые с момента их прихода сюда наступила тишина. Яна погрузилась в воспоминания, связанные с этим местом, а сталкер думал о том, что у него с этим домом была другая связь, нежели у нее. Пускай он здесь и не жил, пускай у него и не было дома в прошлом, он обрел его в настоящем. Вот и думай, так ли уж плох постапокалипсис?

— А у меня все было по-другому. Я сам в детдоме вырос. Школу жизни познал слишком рано, сбежал, когда подумал, что подрос. Первый раз вернули, а вот во второй не догнали. Скитался по улицам, пытался выживать, но кем я был тогда? Считал себя большим, а на деле мелкий шкет. В конце концов стал практически жить в метро — днем просил подачки, ночами уходил в туннели. Как не сбили — большая загадка. Наверное, благодаря этому и спасся. Ни дома, ни родителей не помню совсем — меня подкинули новорожденным.

— Прости, я не знала…

— Да ладно. Я не скажу, что у меня было неинтересное детство. Например, к своим годам я ориентировался в метро покруче любого путевого обходчика. Да и столько историй было! — сталкер рассмеялся, вспоминая какие-то моменты из прежней жизни.

— И все равно — должно быть, это слишком тяжело… с этим жить?