Александр Белый - Мореход

— Итак, чем нас будут кормить? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Раньше вопросами приготовления тех или иных блюд ведала Илана, но со временем она составила подекадное меню, которому Риса теперь постоянно следовала.

— Господин, — Мия поставила на стол поднос и поклонилась, — Сегодня тушенная с грибами и овощами форель, булочки, козий сыр, мёд, фрукты и белое вино.

Она взяла в руки две деревянные лопатки и стала выкладывать на блюда содержимое казанков, сначала без боязни мне, затем, с опаской молодой воительнице, которую побаивались абсолютно все рабы. Лично я большущий кусок океанской красной рыбины поглощал с удовольствием, так как за целый день набегался здорово: с утра три часа подряд провёл в казарме на занятиях с курсантами, затем, в литейном посёлке у медников, а ближе к вечеру — на верфи.

Кара утром ненадолго отлучалась в город, после чего целый день сопровождала меня, как и обычно. Она тушёную красную рыбу обожала, но ныне лишь слегка поковырялась вилкой, и всё, при этом посматривала на меня непонятным грустным взглядом.

— Что‑то случилось? — спросил у неё, после того, как перешёл к фруктам.

Она кивнула головой и сказала:

— Я уезжаю.

— Куда? — спросил чисто механически, между тем зная наперёд, куда и почему.

— Я забеременела, наверное, ещё в самом начале, — тихо продолжила она, — Мне давно нужно было уехать, но ужасно не хотелось вас оставлять. Сегодня утром сходила в храм и предупредила здешнюю жрицу, а та сказала, что с рассветом на наш остров отправляется галера.

— И когда ты хочешь уехать? — спросил у неё.

— Прямо сейчас, у меня все сумки собраны ещё с утра.

— Тогда я тебя провожу.

— Не провожайте, — твёрдо сказала она, — Меня проводят Хуа и Вид, в школе я им шепнула, что вы хотите их вечером видеть, они же вернут в конюшню моих лошадей. Не возражаете?

Ни одна секс–партнёрша в моей душе не оставила ни следа, приходила и уходила. Единственная женщина, которая навсегда поселилась в сердце, это Илана, она как бы стала моей частичкой, всегда и везде незримо присутствовала рядом. Но вот расставание с Карой было грустным, вероятно потому, что она носила в себе моего ребёнка. Местные аборигены такими проблемами вообще никогда не заморачиваются, мои же моральные принципы к их уровню ещё не скатились.

Но, время лечит. Нахлынул вал повседневных забот, и я вспоминал её всё реже и реже, и то лишь в контексте постельной неумелости на фоне профессиональной подготовки рабыни Мии. А через пять дней ближе к полудню на связь вышла Илана, после чего моя грусть исчезла, а любые переживания ушли на задний план. Увидев транслируемое наладонником изображение голопроекции такого родного лица и тела, моя душа наполнилась теплом.

— Здравствуй, счастье моё, как себя чувствуешь, как здоровье? — радостно спросил у неё.

— У меня всё благополучно, а у тебя как? — в клипсе наушника раздался милый голос.

— Нормально, всё по плану. А как прошёл поход, неприятностей от дикарей не было?

— Нет, обошлось без нападений, но ватагу в полсотни степняков однажды видели. Те несколько часов подряд шли параллельным курсом, затем развернулись и исчезли в степи. Представляешь, они за перевалом на выходе в степь строят крепость, — говорила она, — Ещё прошлым летом начали. До осени работали две сотни рабов под управлением хинданских мастеров, а весной опять вернутся. Наверное, уже на следующую зиму поставят гарнизон.

Степные дикари, находящиеся на нижних ступеньках общественно–политического развития, самостоятельно строить крепость никогда бы не стали. Это дурное дело наверняка придумали хинданские советчики. Почему дурное? Да потому, что эта крепость не принесёт дохода больше, чем они получают при ежегодных весенних торгах. Народы севера нужно стимулировать и заставлять работать, иначе говоря, в охотничий сезон приезжать к стойбищу и соблазнять красивыми и нужными в хозяйстве вещами. Иначе им на всё наплевать, жить они будут бесхитростно: рыбку поймал, сохатого завалил, пару соболей ясака для хана взял и всё, можно отдыхать. Когда‑то мне об этом говорил Лагос, и я ему верю. Да и сам насмотрелся.

— Солнышко моё, это, конечно, плохо, но бизнес бросать не будем, — ответил ей, — Теперь меха будут обходится раза в три дороже, но всё равно принесут сумасшедшую сверхприбыль.

Теперь мы с Иланой могли общаться целыми днями. Она рассказывала о перипетиях похода, о разных интересных случаях и смешных историях, произошедших во время меновой торговли с аборигенами. Наблюдая за красивым, слегка повзрослевшим за эти долгие месяцы лицом, я ей тоже поведал как об успехах, так и о нерешённых вопросах: о простое без сырья мехового магазина, об учёбе курсантов, строительстве дома и шхуны, а так же о разных прочих домашних делах.