Александр Белый - Мореход

Похождения молодой пары космонавтов в античном мире.

«…Прошло четыре года с того злосчастного дня, когда в одной из дальних систем фронтира, где у моего отца были торговые дела, наш корабль нарвался на пиратов, что вынудило нас ввязаться в бой. Одного врага мы смогли разорвать пополам, но второй нас достал: первая серия его торпед взломала силовой щит, а вторая поразила командную рубку. Мама Иланы погибла мгновенно, а мой отец еще три с половиной часа был жив…»

И вот, после четырёх лет космических мытарств в неизведанном секторе галактики, возле желтого карлика, была обнаружена планета, пригодная для жизни. И , как оказалось, она уже была заселена людьми, уровень цивилизации которых соответствовал нашему античному миру…

О происхождении легенд и сказок, некогда возникших на планете Леда, объединенных общим названием «Тысяча веселых вечеров», учеными–исследователями было выдвинуто множество самых разных гипотез. Одни считают, что первоисточниками ее написания являются древние манускрипты хиндских монахов, освещающие правдивые истории, другие — что это выдуманные парсийские сказки времен правления императора Абасса, а третьи — частично соглашаются и с первыми и вторыми.

Исследователи предполагают, что первым собирателем историй и сказок о царивших в высшем обществе родного государства нравах, стал парс Шадал, который жил и творил около одной тысячи двести лет тому. Затем книга попала в соседнюю от Парсии империю Ахеменида, к писчикам ашанской династии, где сюжеты древних историй были адаптированы к тогдашней современности. Кроме того, местные литераторы на протяжении нескольких столетий постоянно дополняли книгу новыми легендами и сказками. И лишь завоевание Ахеменида объединенными кочевыми племенами почти уничтожило интеллектуальную жизнь и литературу разрушенной империи, в результате чего сборник «Тысяча веселых вечеров» более не разрастался и остановился на объеме, который сегодня видят читатели.

Значительную часть этой книги занимают эпосы о путешествиях легендарного воина и мореплавателя Рэда Дангора. О том, что такой государственный деятель, путешественник и собиратель земель, близкий к трону императора Парсии существовал, ни у кого никогда не вызывало сомнений, но никто не мог себе даже представить, где он похоронен. Легенда говорит, что в один прекрасный день он просто исчез.

О происхождении Дангора до недавнего времени так же существовала масса предположений. В государстве Хиндан его считают хиндом, младшим сыном повелителя, которого после смерти отца старшие братья изгнали из дома. Парсы его считали беспризорником и воришкой, впоследствии ставшим на праведный путь, а хинды — прообразом собственного великого героя Хунь Хуа, совершившего в древние времена двенадцать путешествий в Южный океан.

Копья ученых перестали ломаться, и все стало на свои места совсем недавно, когда на континенте Илана, находящемся на юге Восточного полушария планеты, группе археологов было разрешено исследовать усыпальницу основателя династии Рэдан. В саркофаге кроме мумии первого императора, в том числе идентифицированной как останки парсийского экзарха Рэда Дангора, был найден информационный чип с текстом, записанном на общегалактическом языке. Самое интересное, что пенал с ним был здесь упрятан ещё за тысячу лет до открытия континента западной цивилизацией, и за полторы тысячи лет до вхождения планеты Леда в Галактическое Содружество. Эта находка в культурном обществе всех миров произвела настоящий фурор и приоткрыла завесу таинственности происхождения настоящего Лорда–Морехода.

— Рэд! Рэд! — меня настойчиво тормошила за плечо малышка Илана, — Вставай!

— Чего ты хочешь, несчастье мое? Еще рано, — недовольно пробормотал и повернулся к ней спиной.

— И ничего не рано! Семь утра по корабельному времени! Вставай! Хочу тебя с днем рождения поздравить!

— Чего ты орешь, с каким днем рождения?

— А тебе сегодня четырнадцать лет, — запела она, — Поздравляю, поздравляю!

— Ах да, действительно, солнышко мое. Спасибо, — разлепил глаза, развернулся к ней лицом и подставил щечку, которую она тут же поцеловала. Её мама называла свою дочь иногда «несчастьем», а иногда «солнышком», в зависимости от обстоятельств и настроения, точно так же её называл и я.