Джеймс Гарднер - Отряд обреченных

Женщина между тем смолкла и лежала с закрытыми глазами. Умерла? Подошла к ней, чтобы проверить пульс, но она услышала мои шаги и испуганно отпрянула:

— Ты не вызывала копов?

— Кого?

— Полицию.

— Ты же просила не звонить им.

— Да-да. Ты не ответила на мой вопрос.

— Я не вызывала их.

— Хорошо, — умирающая приподняла голову, ею тут же овладел приступ кашля, из уголка рта по текла струйка крови. Она облизнула губы, как бы не понимая, что это такое.

— Я избранная.

— Похоже на то.

— Избрана умереть.

— Да.

На ее губах промелькнула хитрая улыбка.

— Не понимаешь, о чем я?

— Я читала об избранных, — ответила я. — Согласно вашей религии, любая попытка предотвратить смерть является вызовом воле вашего бога.

— Ничего ты не понимаешь…

Женщина снова уронила голову на полотенце, которую я положила поверх подушки. Ее дыхание становилось все тише, все медленнее. Глаза, слепо уставившиеся в потолок, придавали ее лицу восторженное, сияющее выражение, которое раздражало меня — как обычно.

— Ты не можешь закрыть глаза? — попросила я.

— Зачем?

— Мне не нравится твой взгляд.

— Ты не хочешь, чтобы тебе пришлось закрывать их самой, — презрительно пробормотала она, но глаза закрыла. Когда умирающая снова заговорила, ее голос дрожал: — Это не больно, знаешь ли.

— Конечно нет. Я вколола тебе двадцать кубиков пиколина.

Она меня не слышала.

— Это не больно, потому что богиня добра к тем, кто идет, когда она призывает. Что бы ты ни натворила, скажи «да», и она споет тебе, усыпит тебя. Ла, ла-ла, ла, ла-ла…

Срывающимся шепотом она запела колыбельную, ту самую, которую когда-то много лет назад пела мне мать на моей родной планете Агуа; пела, перекрывая бурю, грохотавшую за стенами дома каждую ночь. День ушел, Ночь близка. До свидания, солнце! Спи, моя радость, Не плачь.

Не было сил смотреть на женщину, поющую колыбельную, на ее лицо с багровыми ссадинами, полученными во время ночной схватки, которая ее и погубила. Я достала учебник и до самого рассвета читала руководство по выживанию. К тому времени, когда я оторвалась от него, пение уже давно смолкло. МЕЛАКВИН — НЕОФИЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ (Часть 2)

Когда-то Филар Тобит был разведчиком. Для него не существовало иного выбора, потому что он родился с похожей на плавник левой рукой, три пальца которой напоминали маленькие сосиски. Тобит лишился этой уродливой руки на планете, в качестве названия которой фигурировал номер, а ее обитатели больше всего напоминали скопление покрытых пятнами булыжников. Один из этих «булыжников» откусил Тобиту руку еще до того, как парень сообразил, что они могут двигаться, — откусил, словно отрезал.

Создание умерло еще до того, как откушенная рука проскочила далеко в глотку, — человеческая плоть оказалась для него страшно ядовитой. Согласно статистике, человеческая плоть токсична для восьмидесяти семи процентов чужаков, пытавшихся использовать ее в качестве пищи. Эти сведения в какой-то степени служат утешением для разведчиков — как если бы они были пчелами, понимающими, что умирают, но их укус не пропал зря.

Однако Филар Тобит не умер. Его спутник вовремя остановил кровотечение — разведчики проходят хорошую школу и знают, как помочь практически в любой аварийной ситуации, а потом доставил товарища в госпиталь.

Этот новый Тобит представлял для Адмиралтейства проблему, так как теперь не обладал отталкивающе уродливой рукой и превратился просто в однорукого человека. В дальнейшем руку можно было заменить протезом, управляемым электрическими сигналами мышц; он, конечно, уступал бы нормальной руке, но был бы в тысячу раз эффективнее утраченной. Может, кто-то в Адмиралтействе и подумывал о том, чтобы снабдить Тобита протезом, представлявшим собой дубликат утраченной уродливой руки… но это было бы воспринято как надругательство не только над всеми разведчиками, но даже обычными космонавтами. Кроме всего прочего, обычный протез стоил дешевле моделирующего уродливую руку, а флот не любит зря тратить деньги.

В результате Адмиралтейство вынуждено было признать, что теперь Тобит слишком похож на обычного человека и потому не годится на роль разведчика. Парень получил новую пластиковую руку и стал преподавать в Академии.

Надо сказать, он не слишком-то ладил со своими учениками — впрочем, как и мы с ним. Это нормально. Все наши преподаватели в прошлом были разведчиками, получившими потом безопасную канцелярскую работу в результате несчастного случая или из-за бесхарактерности, которую не смогли преодолеть. Это были отбросы, о чем все мы знали. Педагоги, в свою очередь, терпеть не могли нас, испытывая чувство вины перед теми, кому предстояло стать просто углем, бросаемым в топку исследования новых планет. Не исключено, что все так и задумывалось Адмиралтейством — продемонстрировать нам, какими жалкими могут стать разведчики.