Александр Афанасьев - Отягощенные злом. Разновидности зла

Тогда удастся по-настоящему воссоздать Великий шелковый путь. Кабул превратится в город-базар, равно как и Джелалабад, как и Кандагар, русские товары будут закупать здесь купцы и контрабандисты как из Британской империи, так и из континентальной Японии. Британия уже не сможет без конкуренции поставлять в Индию свои плохие и дорогие товары, ей придется конкурировать с контрабандой русского происхождения – а это значит, что Британия не сможет быстро аккумулировать деньги на свое восстановление и выпадет из ряда великих держав. Плохо придется и континентальной Японии – хотя не так плохо, как Британии. Работу – строительство, торговля, охрана – получат большинство афганцев, впервые за все время существования своей страны. Конечным пунктом пути пока будет Карачи – город с населением в двадцать миллионов человек. Его Величество уже пожаловал Карачи такой же статус, как Одессе, – открытого торгового города. А это значит, что Карачи скоро будет азиатскими торговыми воротами Империи.

И все это упирается в сегодняшнюю Лойя Джиргу…

Фельдмаршал Апраксин быстро оделся. Пристегнул к поясу наградное, «анненское» оружие, которое он заработал в честной схватке с боевиками в Польше. Форма фельдмаршала русской армии не изменилась не протяжении веков и представляла собой узкий мундир-сюртук старого стиля с высоким красным воротником, белые, обтягивающие штаны, высокие кавалерийские сапоги, широкая, фиолетовая перевязь через плечо. Фельдмаршальский жезл, входивший в состав положенной формы, обязателен был лишь на Императорском Смотре, поэтому фельдмаршал не взял его с собой. Зато пристегнул справа то, чего фельдмаршалы русской армии обычно не носили: массивную кобуру с тяжелым автоматическим пистолетом «орел» ручной работы. Пистолет был отлажен, смазан, заряжен и поставлен на боевой взвод.

В полной парадной форме фельдмаршал вышел из своего кабинета. Стоящие на посту солдаты взяли «на караул».

Фельдмаршал прошел к лестнице, спустился по ней на первый этаж – именно там, в комнате, которую раньше занимала охрана, жил человек, с которыми они долгими-долгими вечерами спорили о судьбе и о будущем Афганистана.

Этому человеку только исполнилось сорок, но выглядел он на все пятьдесят с хвостиком: местная жизнь старит людей. Он был ниже ростом своего отца, но никто не смел отказать в уважении ему, шейху почти исчезнувшего племени. Большая часть его племени погибла, сгорела в атомном огне – это было еще одно преступление британцев на этой земле, – но он выжил, и выжили те, кто собрал под свое крыло разрозненные и разбитые англичанами остатки племенных ополчений. Благодаря помощи русским оружием и русскими деньгами, шейху Дархани удалось создать эффективную афганскую милицию, практически единственную в стране, которую боялись агрессивные исламисты и даже англичане. Это было единственное нерелигиозное и неплеменное вооруженное объединение, пуштунская милиция, которая имела в стране реальную силу. Опорной точкой этой милиции было ущелье Пяти Львов – Пандшер. Ни одному завоевателю ни в древности, ни сейчас не удалось завоевать это место. Никому. Никогда.

Этого человека нельзя было назвать русским агентом – русские не выдвигали таких требований, на тот момент им гораздо важнее было создать в стране антибританскую оппозицию. Этот человек до сих пор хранил снайперскую винтовку, подаренную ему русским офицером-советником. И он был за лучшее будущее для пуштунского народа, оставаясь при этом типичным пуштуном, с намусом и нангой. Именно с ним спорил вечерами фельдмаршал, вырабатывая в спорах аргументы, которые следовало применить в спорах с другими старейшинами.

Граф посмотрел на часы – чтобы не попасть на время первого намаза: нельзя отвлекать человека, когда он говорит с Богом, нужно уважать веру людей. Тем более, если это единственный человек, на которого хоть как-то можно положиться в этом бурлящем котле…

Граф постучал. Затем вошел.

Человек уже закончил намаз и убрал молитвенный коврик, саджаку, с глаз. И успел одеться. Он оделся как простой афганец – одежда их почти не изменилась с тех пор, как изобрели ткань машинной выработки – за исключением обуви: растоптанные чувяки сменила добротная армейская обувь, купленная на базаре или снятая с ноги убитого. В остальном… широкие штаны грубой ткани, рубаха с широкими рукавами, похожая на русскую, но не белая, а из грубой темной ткани, теплая безрукавка мехом вниз – ее носят все афганцы, даже в помещении. На голове – небольшая шапочка из овчины, паколь, подобно московской «боярке», только примитивнее. Часы на руке – для афганца один из символов успеха и одновременно приобщенности к ценностям цивилизованного мира. Здесь часы есть не у всех, даже у тех, кто может себе это позволить. Время здесь течет по-другому, неспешно, но и неумолимо.